Джон Виникомб. Вымышленные мифические животные

Химера

Вымышленное огнедышащее чудовище, обладающее исключительной быстротой и силой, создано греческими поэтами. Хотя она упоминается геральдическими авторами, она не встречается в британских гербах, описывают ее как существо, имеющее голову, гриву и грудь льва, тело козла и хвост дракона. Произошедшее от названия этого животного «химерический» применяется к подобным созданиям, существующим исключительно в воображении. Она была отчеканена на монетах Сициона во времена Ахейскогой союза.

За истоками истории химеры отсылают к горе в Лидии, на вершине которой был вулкан и кормились львы, в средней части было пастбище для коз, а нижняя кишела змеями, согласно Гесиоду, у нее было три головы, льва, козы и дракона. Беллерофонт убил чудовище, взмыв в воздух на своем крылатом коне Пегасе и выпустив в него свои стрелы.

Крокодил, как прототип дракона

В существующих представителях древних ящеров, в крокодиле и аллигаторе, мы видим прототипы дракон и гидр, рожденных фантазией поэта. Крокодил – широко известный представитель рептилий, в общем, он выглядит как крупная ящерица, покрытая крупными роговыми чешуйками, довольно прочными, кроме тех, что находятся внизу, длина его от двадцати пяти до тридцати футов. Египтяне считали его священным животным, Нил как был ранее, так и сейчас является одним из самых известных мест его обитания, его также можно встретить в реках, впадающих в Индийский океан. Хотя на земле это животное довольно неуклюже, в воде оно движется с невероятной скоростью, когда охотится за рыбой, которая является исконной его пищей, но оно также опасно для собак и прочих существ, а также для человека, который заходит в воду или неосторожно растягивается на берегу.

Это – Lacerta crocodilus Линнея, от греческого – крокодейлос, слова неясного происхождения. Название аллигатора, американского крокодила, происходит от испанского El Legarto, ящерица. На латыни она называется Lacertus или Lacerta.

Мисс Миллингтон в своей «Геральдике в истории, поэзии и романсах» говорит, что дракона и крокодила часто путали, и что Филипп де Тон в своем «Бестиарии» говорит, что «crocodille signifie diable en ceste vie» (прим. пер.: крокодил – это дьявол в этой жизни, фр.). Гуиллим, древний писатель, писавший о геральдике, говорит: «Драконы от природы так горячи, что не могут охладиться, даже когда пьют воду, так они открывать широко паст в небесах, чтобы охладиться, как сказано у Иеремии, XIV, 6».

Янг, автор «Ночных размышлений», в примечание добавляет великолепное описание левиафан (крокодила), в его пересказе одной из частей книги Иова говорится: «крокодил лежит под водой, вынужденный задерживать дыхание, когда он всплывает, он выдыхает с таким жаром, его дыхание вспыхивает так сильно, что напоминает огонь и дым. Ни лошадь задерживает свое дыхание так долго, ни он столь жесток и энергичен», но наиболее верным будет использовать связанную с ним поэтическую метафору:

Collectumque premens volvit sub naribus ignem (прим. пер.:»Сжатый и сдавленный огонь выдыхает он из ноздрей», лат.).

Грифон

Грифон, как называют его древние писатели – один из широко известных монстров-химер геральдики, средневековый представитель древнего символического существа Ассирии и Востока. Его можно поместить в один ряд вместе с драконом, виверной, фениксом, сфинксом, «горгонами, гидрами и химерами ужасными» и прочими вымышленными существами, воображаемый мир которых вырос в уме у человека с древнейших времен, влияние этих страшных существ на развитие человечества было достаточно велико.

Как изображение на гербе его рано начали использовать в английской геральдике. Еще в 1167 году мы находим его на печати Ричарда Редверса, графа Эксетера, приложенной к уставу в Ньюпорте, острова Уайт. Он также появляется на печати Симона де Монтаката (времена Генриха II и Эдуарда I). Это одна из основных эмблем в геральдике, ее располагают на щите как герб или на флаге, так она был на щите у множества благородных семей в этой стране и на континенте.

Грифон, «посвященный солнцу», сочетает в себе атрибуты телесного облика «орла, рассекающего облака» и «царя зверей», то есть, у него голова, шея, крылья и когти орла, соединенные с задней частью тела льва. У него обычно выступающие уши, указывающие на острый слух дополнительно ко всем его прочим необычайным качествам.

Редко грифона изображают в иных позах, чем эти две: passant и segreant: идущий и встающий на задние лапы. Кажется, последняя поза относится только к грифону и отсылает к расправленным крыльям. Когда его называют «segreant», это то же самое, что лев, встающий на задние лапы. Если говорить о гербе на флаге, там часто изображают сидящего грифона. Также часто используются части его тела, т.е. полу-грифон, голова грифона и т.д.

Герб Траффорда в Ланкашире выглядит следующим образом: на серебряном фоне стоящий на задних лапах грифон красного цвета. Девиз: «схвати грифона и держи крепко». Герб виконта Галифакса поддерживают два грифона.

Древние специалисты по геральдике вполне серьезно говорят об этом существе, что, когда оно достигает полного роста, его невозможно победить, следовательно, оно является символом доблестного героя, который, не сдаваясь своему врагу, подвергает себя тягчайшим испытаниям. Как общий символ в геральдике грифон означает силу и бдительность.
Сэр Томас Браун говорит, что он – символ бдительности, смелости, настойчивости и быстроты.

Описание грифона, данное старинным путешественником, сэром Джоном Мандевилем, он говорит, что грифон «родом из Бахарии, где живет множество грифонов, больше, чем в каком-либо другом месте. Спереди у них тело орла, сзади – льва, они выглядят так, что они соединяет обе эти формы. Но один грифон намного сильнее, чем сотня орлов, которые живут среди нас. Грифон может унести в гнездо лошадь или пару волов, которые вместе запряжены в плуг. У него такие длинные когти и такие огромные, что они подобны рогам огромного вола, быка, так что из них делают кубки и пьют, из их ребер делают луки, сильные для того, чтобы выпускать из них стрелы и сражаться». Жерар Ли, древний писатель, писавший о геральдике, говоря о грифоне, объясняет, почему он верит в его существование: «Я думаю, что он должен быть огромным, так как я видел коготь одного из этих созданий, размер оно должно быть с двух львов».

В соборе Брансвика есть рог какой-то антилопы, привезенный из Святой Земли Генрихом Львом, который назван «когтем грифона». Три когтя грифона хранили в Байе и выставляли во время праздника у алтаря, есть крайне любопытная легенда, связанная с когтями грифона, посвященная святому Катберту. Также представляющим большой интерес считалось яйцо грифона, оно использовалось в качестве кубка в древности, когда естественная история часто ложно интерпретировалась и была склонна к преувеличениям. В качестве примера нелепого искажения ранних авторов, которые были столь приятны нашим предкам, писатель в «музее живой природы» отсылает к виду большого стервятника – Кондора (Sarcoramphus Gryphus), который описан соперником птицы Рух арабских сказок. Он добавляет: «Это описание дает место для некоторых деталей современного наблюдателя, и мы не смотрим более на это существо как на крылатого стража горных рудников, в глубине которых скрываются драгоценные камни и варварское золото, более не воображаем мы себе это пернатого гиганта, затмевающего солнце своими расправленными крыльями, как и могучий рык, доносящийся с высот или с небес, оглушающий и ошеломляющий испуганных зрителей».

В римском искусстве грозного орудия возмездия, страшная Немесида, которая обрушивается на совершивших преступление, появляется в облике молодой женщины с крыльями, в колеснице, запряженной грифонами с кнутом или мечом в руке («Мифология Греции и Рима с акцентом, сделанном на использовании ее в искусстве», пер. с немецкого О. Зимана).

Смит в своем «Классическом словаре» указывает следующее: «Грифы, или грифоны – это сказочные монстры, живущие на Рифейских горах, среди гиперборейцев и одноглазых аримаспов, они сторожат сокровища на севере. Аримаспы верхом на конях пытались украсть это золото, отсюда и возникла вражда между лошадьми и грифонами. Тело у грифона как у льва, в то время как голова, передние лапы, крылья – орлиные. Возможно, исток веры в грифона следует искать на Востоке, где она была очень древней. Они также упоминаются среди сказочных зверей, которые сторожили золото Индии».

Аримаспы были одноглазыми жителями Скифии, которые украшали свои волосы золотом. Они постоянно воевали с грифонами, которые сторожили золотые рудники.

Так пересекал
Болота, горы и пустыни Гриф,
Преследуя упорно Аримаспов,
Что золото украли у него,
Хоть россыпи он зорко сторожил.

(Мильтон, «Потерянный рай», Книга вторая, пер.А.Штейнберга).

Этот вид грифона должен пониматься в качестве символа, что очень хорошо видно по тому, как часто он встречается в древнем искусстве. Доктор Шлиман во время раскопок в Микенах среди прочих сокровищ нашел золотого крылатого грифона, длиной около двух дюймов в одной из гробниц царей, который по форме совпадал с геральдическим грифоном нашего времени, то же самое можно сказать об Абдере, фракийском городе, символом которого является грифон. Абдера была важным пунктом во время вторжения Ксеркса в Грецию в 554 г. до н.э.

Геродот пишет, что жители Теоса, опасаясь вторжения персов в Ионию, покинули свой город и основали Абдеру во Фракии. Чеканка на монетах в последнем (грифон) выглядит точно так же, как и в их родном городе, но есть небольшая разница в отделке. Она заключается в форме крыльях грифонов, нийцы, опасаясь вторжения персов в Ионию, покинули свой город и основали Абдеру во Фракии, о н.э. ыла важным место во время вторжения Ксеркса в Грецию в 554 г. т своим обозначением грифона. встречается в искусстве.так как те, что на монетах из Абдеры – заострены, а те, что из Теоса – закруглены. Грифон был посвящен Аполлону, которому поклонялись в городах Ионии, особенно в Теосе («Руководство по нумизматике» У.Н. Хамфри).

В «Иллюстрированных новостях Лондона» от 21 октября 1876 года есть гравюра с двумя крылатыми грифонами, а также описание, данное путешественником, который посетил это странное место. «В Тиетмо, 250 милями выше по реке Иравади из Рангуна в Британской Бирме, есть два колоссальных «чин тай» или гигантских грифона, стоящих у входа в одну из великих пагод, посвященных Гаутаме Будде, внешняя терраса и ступени храмов также богато украшены изображениями этих мифических монстров. Рядом с древним разрушенным городом Баганом, который тысячу лет назад процветал, берег реки на восемь миль усеян руинами причудливых строений и скульптур, охватывая пространство две мили в ширину от кромки воды. Неизвестно, что за народ построил их, по крайне мере, для бирманской истории это остается туманным».

Пример символического использования живых существ – херувим, которого заповеди Моисея разрешали изображать, и здесь проходит граница между разрешенным и запрещенным и опасным использованием образов в искусстве, которое может способствовать тому, что будут поклоняться им самим. Генрих Хейман в «Словаре Смита», «см. выше, «херувим», согласно цитате Тирвита, говорит: «В целом, кажется, слово «херувим» означало не только существо, состоящее из частей разных созданий, среди которых были человек, вол и орел, но и нечто большее, некую своеобразную мистическую форму, которую Иезекииль, будучи священником, смог узнать как «лицо херувима, но это держалось от остальных в секрете… Возможно, таковыми были те, что были изображены на ковчеге, который при перемещении всегда накрывали, хотя то, что было изображено на ручках и боковых сторонах, знали все. Грифона северной сказки можно сравнить с херувимом, потому что оба они были существами, сочетающими части тела прочих живых существ, потому что они сторожили сокровища. Далее он указал на сходство греческого корня «гриф» и арабского и еврейского искаженного «херув», что изначально обозначало выгравированное изображение, говорится о том, что, хотя точная форма не установлена, между изображениями Египта, Ассирии, Вавилона и Персии есть определенное сходство».

Мистер Рескин («Современные художники», т. iii, гл. 8), описывая символических грифонов на фасаде собора Вероны, отмечал, что ломбардские резчики были склонны изображать глубокую идею, главным образом из-за того, что грифон включал в себя величайший и глубоко прочувствованный символизм. Два колеса под орлиными крыльями связывают его с существами из видения Иезекииля, «И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса. Куда дух хотел идти, туда шли и они; куда бы ни пошел дух, и колеса поднимались наравне с ними, ибо дух животных был в колесах» (прим. пер.: Иез., 1, 11 – 12). Крылатая форма стала, таким образом, одним из признанных символов божественной природы. В другом месте, кажется, в «Камнях Венеции», отмечается связь между ассирийским и готическим мифическим существом.

Джан-Паоло Бальоне, который покорил суверенную Перуджу, имел своим гербом серебряного грифона на красном фоне с девизом «Unguibus et rostro atque alis armatus in hostem» (прим. пер.: «когтями, клювом и крыльями вооружен против врага, лат.), эти же средства защиты оказались ни к чему не пригодны, он был захвачен в плен папой Львом X, который, притворившись, что хочет получить совет Бальоне по некому важному вопросу, пригласил его в Рим, но, когда тот прибыл, приказал пытать его и обезглавить. Это дало повод его врагам сказать: «Эта безобразная птица воспользовалась своими крыльями так, как порой использовала их, чтобы вылететь из силков, расставленных для него» (Исторические девизы, знаки, флаги и боевые кличи, стр. 10).

В описании Данте триумфа Церкви в Чистилище » мы видим средневековую концепцию этого чудесного существа, грифона». «Мистическое существо, которое соединяет две природы в одной форме», так зовет его благородный итальянский поэт, он везет повозку, к которой привязан, и

109 Он крылья так держал, что отделялась
Срединная от трех и трех полос,
И ни одна разъятьем не ломалась.

112 К вершинам крыл я тщетно взгляд вознес;
Он был золототел, где он был птицей,
А в остальном – как смесь лилей и роз.
И когда в глазах Беатриче:
Сто сот желаний, жарче, чем костер,
Вонзили взгляд мой в очи Беатриче,
Все на Грифона устремлявшей взор.
121 Как солнце в зеркале, в таком величье
Двусущный Зверь в их глубине сиял,
То вдруг в одном, то вдруг в другом обличье.

124 Суди, читатель, как мой ум блуждал,
Когда предмет стоял неизмененный,
А в отраженье облик изменял.

(Данте, «Божественная комедия», пер. М. Лозинского)

«Некоторое комментаторы Данте, – пишет мистер Дидерон («Иконография в христианском искусстве»), – предположили, что грифон является символом Христа, который, фактически, является личностью, в которой сочетаются две природы, Христа, в котором соединены Бог и человек». «Но в том, – говорит мистер Дидерон, – они ошибались. Во-первых, неверно считать, что колесницу везет Бог как животное в упряжке». «Комментаторов, – добавляет он, – ввела в заблуждение двойственная природа грифона, но это препятствие устраняется, если вспомнить, что Папа в аспекте его духовной власти подобен орлу, а светской – льву. Папа – одна личность, с двумя сущностями и двумя разными формами. Таким образом, аллегория Данте становится ясной и понятной».

Изображения грифона можно часто увидеть в готических церквях, в особенности раннего ломбардского и норманнского стиля, так он предназначен для обозначения соединения божественной и человеческой природы.

Любопытный образец соединения облика птицы и животного представлен на итальянском бронзовом образе пятнадцатого века, около трех с половиной дюймов диаметром, (N57.51 в коллекции музея Южного Кенсингтона). С одной стороны на ней портрет Никколо Пиччини из Перуджи, знаменитого наемника, с другой – грифон, голова орла, крылья орла и лапы соединены с римской волчицей, которая вскормила Ромула и Рема. Символ Папства Данте был здесь, по-видимому, особенным образом связан с римским национальным символом – кормящей матерью народов и католической религии.

Другие разновидности грифона

Другие разновидности грифона, гиппогриф и симург, являются возвышенному воображению поэтов, упоминания о них встречаются редко. Они не появляются в английской геральдике.

Иппогриф, или гиппогриф, крылатый конь, отцом которого был гриф, а матерью – лошадь (иппос, по-гречески – конь, и гриф, грифон) – символ любви. («Неистовый Роланд» iv. 18, 19).

Симург – вид грифона или гиппогрифа, который вырвал несколько перьев из своей груди для шлема Тамуры. Это очень яркий персонаж в стихах Саади и Фирдоуси, персидских поэтов.

Мильтон также упоминает гиппогрифа:

Он Божья Сына, словно иппогриф
Бескрылый, поднял в воздух и понес
Премного выше дебрей и долин.

(«Возвращенный рай», книга четвертая, пер. С. Александровский).

Гарпия

Нет чудовищ гнусней, чем они, и более страшной
Язвы, проклятья богов, из вод не рождалось Стигийских.
Птицы с девичьим лицом, крючковатые пальцы на лапах;
Все оскверняют они изверженьями мерзкими чрева,
Щеки их бледны всегда от голода.

(Вергилий, «Энеида», книга 3, пер. С. Ошерова).

Ты на гарпию похожа:
По виду – ангел, а коварству служишь
Орлиными когтями.

(Шекспир, «Перикл, царь Тирский», пер. И. Мандельштама).

Это поэтическое чудовище классического происхождения, описываемое как «крылатые существа с головой и грудью женщины, крыльями и конечностями грифа, очень жесткие и отвратительные, живущие среди вони и нечистот, они осквернят все, что к ним приближается. Они бледны и измождены, их постоянно мучает голод». Более всего они известны благодаря истории аргонавтов, в которой они появляются как мучители слепого царя Финея, чей стол они разоряли, яства которого они пожирали либо оскверняли. В древности их считали посланниками внезапной смерти.

В замечательной книге мисс Миллингтон «Геральдика в истории, поэзии и романсах» говорится, что в отличие от подобных мифических существ гарпии появляются изначально в «Одиссее» как личности, а не безликие сущности, поздние авторы свели их к вихрям и водоворотам. Гомер упоминает только одну гарпию, Гесиод – две, поздние авторы – трех. Имена говорят о том, что они были олицетворением смерчей и бурь. Их имена были – Оципета (быстрая), Целено (чернота), Аэлло (буря).

«Я готов за малейшим пустяком отправиться к антиподам, что бы вы ни
придумали; хотите, принесу вам зубочистку с самой отдаленной окраины Азии,
сбегаю за меркой с ноги пресвитера Иоанна, добуду волосок из бороды Великого
Могола, отправлюсь послом к пигмеям? Все будет мне приятнее, чем
перекинуться тремя словами с этой гарпией».

(Шекспир, «Много шума из ничего» акт II, сцена I, пер. Щепкиной-Куперник).

Роль гарпии отлично ты исполнил,
Мой Ариэль. Пожрал так грациозно.

(Шекспир, «Буря» , Акт III, сцена III, пер М.Кузьмина)

Лазурь, гарпия с раскрытыми крыльями, развевающимися волосами цвета золота с золотым фоном. Такой рисунок на стене существовал в Хантингдонской церкви во времена Виллема.

Герб города Нюрнберг – лазурь, гарпия, с распростертыми крыльями, увенчана золотой короной. Герб был выбран еще ранее 1243. В немецкой геральдике он зовется jungfraundler.

Создание, очень похожее на гарпию (сочетание нескольких знаков) было любимым знаком Ричарда III, а именно – сокол с головой девушки, держащий белую розу Йорков.

Ламия или эмпуза

Любопытное воображаемое существо ламия, о которой рассказывают множество сказочных историй. Говорят, что она «самое быстрое изо всех четвероногих созданий, она очень коварна и жестока к людям. По слухам, она рождена в Ливии, иногда она пожирает свое собственное потомство». В античных Бестиариях ее изображают как существо с головой и грудью женщины, телом четвероногого животного с гладким хвостом, задние ноги с раздвоенными копытами. Считается, что «это существо упоминает Исайя, XXXIV, евреи называли его Лилит, также как то, о котором говорится в Плаче Иеремии, IV».

В «Словаре сказок и поговорок» доктора Бьюэра «ламия – призрак женского пола, чье имя использовали греки и римляне, чтобы пугать детей, он происходит от имени ливийской царицы, которая была возлюбленной Юпитера, но ее детей похитила Юнона, и она поклялась мстить всем детям, она наслаждается тем, что заманивает их и убивает». Они также описываются как африканские призраки, которые прельщают странников и потом пожирают их. В истории «Мачате и Филемона» говорится о том, как юноша женился на эмпузе, которая ночью пила его кровь. Гете заимствовал сюжет своей «Коринфской невесты» из этой истории.

За исключением случайных упоминаний это существо не появляется в геральдике.

Рысь

Felis Lynx, или горная кошка, встречается на севере Европы, Азии, Америки, она живет на ветвях деревьев. Она охотится на белок, оленей, зайцев. Она обожает кровь и убивает огромное количество животных, чтобы утолить свою вечную жажду. Она меньше пантеры, в длину – три с половиной фута, ее хвост намного короче, с кончиком черного цвета. Уши стоят прямо, на кончиках ушей черные кисточки. Мех длинный и густой, верхняя часть тела светло-серая, нижняя – белая.

Взор у рыси столь острый, что древние полагали, что она может видеть сквозь каменные стены, истинным же будет, однако, утверждение, что она может видеть жертву на расстоянии гораздо более далеком, чем прочие четвероногие хищники, поэтому рысь часто используют в геральдике в качестве символа бдительности, острого зрения и умения извлечь из этого выгоду.

Глаза рыси, oculis lynceis, изначально отсылают нас к Линкею, аргонавту, который славился остротой зрения, впоследствии это приписали рыси, как и умение видеть сквозь стены (примечание к «Филобиблиону» Е.С.Томаса).

Академия Деи Линчеи, основанная в Риме в 1603 году с той целью, чтобы пробудить интерес к естественной истории, приняла имя рыси и приписала себе все ее качества, так как члены Академии должны были быть зоркими, как рысь, чтобы познать все тайны природы. Галилей, Фабио Колонна и Джанбатиста Порта были членами академии, последний, философ и математик, который также изобрел камеру обскура, создал эмблему для организации, рысь, и девиз «Aspicit et inspicit» (прим пер.: «смотрит и исследует», лат.).

Карл IV, герцог Люксембургский, выбрал рысь в качестве своей печати вместе с девизом «Nullius pavit occursum» (прим. пер.: «Никого не боится встретить на пути», лат.).

Ящерная рысь – это разновидность рыси или дикой кошки с мехом темно-коричневого цвета, с черными пятнами, короткими ушами и хвостом. Они часто встречаются в лесах Швеции, Дании, Норвегии, где едят ящериц.

Пегас

Крылатый скакун – Пегас,
Он отрывается от земли, он летит по воздуху.

Поэтическое создание древних, крылатый конь, захваченный Беллерофонтом, великим героем коринфской легенды, которому помогала богиня Минерва, она также обучила его тому, как приручить скакуна и как ездить на нем. В Коринфе был также храм, посвященный Афинехалинитис (Минерве наезднице), который отсылает к той части легенды, где описано, как Минерва учит Беллерофонта надевать упряжь на крылатого коня. Легенда гласит, что герой поймал это удивительное животное, когда спустился к Акрокоринфу испить вод источника Пирены. Верхом на своем крылатом коне Пегасе Беллерофонт пытался убить Химеру, ему удалось уничтожить чудовище, взлетев в воздух и осыпав его стрелами.

Пегас – скакун муз, и классическая история приписывает ему сотворение источника Иппокрены на горе Геликон, части Парнаса, горного массива в Греции. Когда музы сражались с дочерьми Пироса, «Геликон, полный восторга, взмыл в небо», но Пегас остановил его ударом, и из горы хлынул «приносящий душе вдохновение» источник Иппокрены».

Штандартом Коринфа был крылатый конь, в силу традиции, связанной с источником, называемым Пирена, который располагался рядом с городом, с Пегасом, огненным крылатым скакуном Аполлона и муз. То же самое изображение было отчеканено на старинных монетах города Коринфа. Коринфяне основали в Сицилии колонию – город Сиракузы, и в этом городе подобным образом использовали голову Афины и крылатого коня, чеканя монеты.

Пиндар, который высоко ценил подвиг Беллерофонта, говорит, что он навлек на себя немилость богов, пытаясь взлететь в небо на своем крылатом коне. Зевс послал овода, чтобы тот ужалил коня, и конь сбросил всадника, и полетел к конюшням Зевса, чью громовую колесницу с тех пор он возит.

Пегас часто встречается в геральдике. Устоявшееся его значение – это слава, красноречие, занятия поэзией, созерцание.

Некоторые современные геральдические писатели, однако, отбрасывая его классическое значение, рассматривают его исключительно как символ быстроты. Но невозможно уйти от древних и хорошо известных каждому идей, связанных с конем Аполлона и муз. В своей фантазии поэт возносит крылатого скакуна нести свой парящий дух в своем вольном полете через царство вымысла.

Как прекрасного наездника, Шекспир описывает короля Генриха:

так легко
Вскочил в седло, как будто с облаков
Спустился ангел – укротить Пегаса
И мир пленить посадкой благородной.

(«Генрих IV», акт IV, сцена I, пер. Е.Бируковой).

В другом месте он берет позднюю интерпретацию мифа, которая связывает Пегаса с Персеем:

Могучим килем, споря со стихией,
Как конь Персея.

(«Троил и Крессида», Акт I, сцена IV), пер.А.Смирнова

Кардинал Бембо, поэт и историк, секретарь папы Льва X, использовал в качестве своей печати Пегаса с рукой, которая выходила из облака и держала венок из листьев лавра и пальмы с девизом: Si te fata vocant («Если рок зовет тебя»).

Лазурь, вставший на дыбы Пегас, крылья расправлены, серебряные – это герб общества Внутреннего Темпля, Лондон (прим. пер.: один из четырёх «Судебных иннов» – английских школ подготовки барристеров).

На древней печати тамплиеров были изображены два рыцаря, сидящие на одной лошади.

Недавно писатель по поводу этого довольно странного герба замечал, что «вполне вероятно, что изображение на многих грубых и частично поврежденных печатях юристами королевы Елизаветы ошибочно принималось за Пегаса. Тот факт, что «Средний темпл» взял этот герб, который появляется на других печатях древних рыцарей, подтверждает эту точку зрения».

У одного из сторонников армии Кромвеля был герб в виде лошади с крыльями и хвостом дракона.

Феникс – птица солнца

Это мифическая птица, о которой говорили древние писатели, она похожа на орла, только ее оперение намного красивее. У древних классических писателей она символизировала пребывание в раю, наслаждение вечной юностью и бесконечно длящимися удовольствиями. Тацит описывает феникса как особенную птицу, посвященную солнцу, отличающуюся от прочих своим великолепным видом и разноцветным оперением. Геродот наивно пишет: «Я никогда не видел одного из них, только на картине, но если он таков, как на картине, то его перья частично красные, частично золотые». Филипп де Тон говорит: «Феникс живет пятьсот лет, даже немного больше, потом он снова становится молодым и оставляет позади себя свои старые годы». Говорят, что одного из них видели в Египте, в определенный момент мог жить только один феникс. Когда он вырастал, и наступало время, когда ему нужно было пережить преображение, он скрывался в Аравии, делал себе гнездо из редчайших трав, потом посредством жара солнца, другого секретного средства, раскрывая свои крылья, летел в пламя и поглощал его. Из его пепла рождалось новое юное существо, полное энергии, чтобы достигнуть той же бесконечной жизни и возрождения.

Фум, или Фунг (феникс) – одно из четырех символических животных, определяющих судьбу китайской империи, священный Хо-хо, или феникс, наряду с драконом – один из основных персонажей японской мифологии, аналогично птицам классического предания. Это чудесное существо, оно было послано на землю для выполнения необычайного труда – проявить сущность Божества и содействовать развитию человечества и природы. Он является во время разных этапов развития мира и в последующие периоды, после завершения своей работы он возносится на небеса, чтобы спуститься вниз в начале новой эры.

Первые христиане взяли этот символ у язычников, вместе с ним они восприняли его значение воскресения и бессмертия. Как и пеликан » в его благочестии» он был эмблемой нашего Спасителя в Его воскресении. Как феникс, который, будучи старым и утомленным, ищет лучи солнца, чтобы они поглотили его тело, чтобы он снова возродился, полный жизненных сил, так и христианин, утомленный и истощенный мирскими трудами и страданиями, превращается в сына праведности для возрождения и новой жизни. Тертуллиан делает феникса символом воскресения.

Подтверждением этого должно быть то, что Иисус Христос, который умер в 34 г н.э. писателями-монахами зовется фениксом. Говорят, что «чудесная птица» появлялась в Египте пять раз.

Цикл, или период феникса, состоит из треста лет.

1. В правление Сесотриса, 866 до н.э.
2. В правление Амасиса, 566 до н.э..
3. В правление Птолемея Филадельфа, 266 до н.э.
4. В правление Тиберия, 34 н.э.
5. В правление Константина, 334 н.э.

Тацит в «Анналах» упоминает первые три из всех этих явлений.

Дерева феникса – пальма. По-гречески фоинкис (феникс) означает как «феникс», так и «пальма». Но это есть ссылка у Шекспира:

Теперь и я поверю в чудеса:
В единорогов, в царственную птицу
В Аравии…

(Шекспир, «Буря», акт 3, сцена 3, пер. М.Донского).

Плиний (книга 10, часть 2) приводит некоторые детали, касающиеся природной истории этой rara avis in terris (прим. пер. редкая на земле птица, лат.). Но в наиболее полном виде древнее предание приведено Овидием, переведено Драйденом. Ариосто и многие другие прочие древние писатели говорят об этом прекрасном создании, искренне веря, что оно существует. Неудивительно, что он стал излюбленным символом, когда распространилась мода иметь свою печать или девиз согласно некой легенде или цитате. Многие великие люди использовали феникса для того, чтобы передать некое представление, которое они о себе имели. Так, мы видим нарисованного феникса в пламени для Жанны д’Арк, в галерее Пале-Рояль с девизом «Invito funere vivat» (прим. пер.: в смерти она да будет жить, лат.

Виктория Колонна, совершенно прекрасная супруга маркиза Пезары, использовала феникса как эмблему на своем медальоне.

У Марии, королевы Шотландии, осталось впечатление о своей матери, Марии Лотарингской как о фениксе в пламени и девиз «En ma fin est mon commencement» (прим. пер.: в моем конце мое начало, фр.). Феникс в пламени был знаком на замке королевы Джейн Сеймур, гербом Сеймуров был феникс в пламени с герцогской короной. Ее сын Эдуард VI добавил девиз «Nascatur ut alter» (прим. пер.: чтобы родился другой, лат.), намекая на обстоятельства ее смерти. Она похоронена в часовне святого Георгия в Виндзоре с латинской эпитафией епископа Годвина, переведенной его сыном Морганом:

Здесь покоится феникс,
Который породил другого феникса.
Много сетовали, что мир
Никогда подобных двух не знал.

Королева Елизавета поместила феникса на свои медали, ее излюбленным девизом было «Semper eadem» (прим. пер.: всегда та же самая, лат.), иногда с «Sola phœnix omnis mundi» (прим. пер.: один феникс всего мира, лат.) и на обратной стороне «Et AngliФ gloria» (прим. пер.: и слава Англии, лат.) с ее портретом. Поэты ее времени часто ее сравнивали с фениксом. Сильвестр в своем «Посвящении короне» пишет:

В огне пусть сгорает арабская птица,
Из пепла пусть новая жизнь возродится,
Из нашего феникса – Елизаветы,
Пусть феникс родится, обласканный светом.

И Шекспир вкладывает в уста Кранмера предсказание во время крещения Елизаветы, в котором говорится о ее великом и славном правлении и, наконец:

Когда же чудо-птица, дева-феникс,
Умрет – из пепла новая родится,
Так чудесна, как та, что породила ее.

Шекспир в других местах также использует это сравнение – феникс среди женщин, феникс, как нечто уникальное в своем роде:

Коль так же редкостна душа се,
То предо мною Феникс аравийский.

(Шекспир, «Цимбелин», Акт I, сцена VI, пер. А.И. Курошевой).

Многие другие геральдические девизы были связаны с этим созданием. Нижеследующее взято из «Геральдические девизы, эмблемы и т.д.» миссис Бёри Паллизер:

«Элеонора, жена Франциска I Австрийского – Non est similis illi (прим.пер.: нет подобной ей, лат.). Впоследствии она несколько изменила девиз, чтобы показать, насколько она была заброшена, или чтобы выразить свое намерение остаться одинокой: Unica semper avis (прим. пер.: всегда одинокая птица, лат.).

Бона Савойская: «Solo facta solum deum sequor.» («Следую лишь богу одному», лат.)

Кардинал Трент: «Ut vivat» («Чтобы жил», лат.).

Линакр: «Vivat post funera virtus» («Добродетель да переживет смерть», лат.).

«De mi muerte ma vida» («Моя жизнь из моей смерти», исп.).

«De mort Ю vie» («От смерти – к жизни», фр.).

«Et morte vitam protulit» («И смертью он жизнь продлит», лат.).

«Ex morte, immortalitas» («Из смерти – бессмертный», лат.).

«Murio y nacio» («Умираю и рождаюсь», лат.).

«Ne pereat» («Пусть не погибнет», лат.).

«O mors, ero mors tua» («О смерть, я буду твоей погибелью», лат.).

«Se necat ut vivat» («Себя убивает, чтобы жить», лат.).

«Trouva sol nei tormenti it suo gioire («Находит только радость в своих муках», ит.).

«Vivre pour mourir, mourir pour vivre» («Жить, чтобы умереть, умереть, чтобы жить», фр.).

«Uror, morior, orior» («Горю, умирю, восстаю», лат.).

Феникса в геральдике никогда не изображает иначе, как восстающего из пламени, с распростертыми крыльями, объятого огнем, в котором он сгорает. Он обычно изображен в виде орла, но быть представлен и в ином геральдическом облике.

Феникса часто изображается в геральдике, его использовало множество семейств в Объединенном Королевстве. Феникс, вылетающий из герцогской короны – герб герцога Сомерсета.

На гробнице Линакра, основателя медицинского колледжа, врача, почитаемого четырьмя государями, в Вестминстере изображен феникс с девизом Vivat post funera virtus («Доблесть да переживет смерть», лат.).

Парацельс писал об этой сказочной птице, связывая ее с алхимией, и многие алхимики использовали ее как символ своего ремесла. Аптекарская компания поместила его на свой герб, его часто можно было видеть на аптеках.

Собственно, феникс в пламени, на шее которого корона – символический герб Фенвика с девизом cri de guerre (прим. пер.: боевой клич, фр.) – «Фенвик! Фенвик!». Это была семья, отмеченная в боях на границе. «Дом Перси, – пишет миссис Бёри Паллисер, – даже выделил Фенвика среди самых отважных из слуг, и в пограничной войне знамя с фениксом в пламени всегда появлялось рядом с серебряным полумесяцем Перси».

Интересно, что райскую птицу одно время воспринимали как настоящего феникса, факт, который ускользнул от внимания Гиббона. Этот сказочный император, Гелиобагал, который вкусил всякий известный деликатес, однажды вспомнил о фениксе. Важно, что в то время существовала только одна райская птица, и царственный гурман должен был быть безутешным, оттого что он раньше о нем не подумал. Рвение проконсулов было соразмерно значительному событию, и изо всех концов земли привозили странных и удивительных птиц, каждая из которых претендовала на то, чтобы быть «единственной священной птицей, второй и третей нет». Однако сомнения еще оставались. Однажды в Рим с дальних островов восточного моря привезли птицу, подобно которой во славе ее оперения никто не видел за пределами рая, настоящего феникса, птицу Солнца! Вид этого удивительного существа убедил в том. Гелиобагал, уверенный, отведал его, и, довольный, отправился к праотцам.

Стрелец

Fictitious and Symbolic Creatures in Art
by John Vinycomb
[1909]

Стрелец, кентавр, иппокентавр
…яростный Стрелец
Внушает ужас грекам.»

(Шекспир, «Троил и Крессида, акт v, сцена 5, пер. Т.Гнедич «Праздники, никогда не ведомые фессалийским кентаврам», Томпсон, «Осень»).

Под этим именем известен мифический монстр классического происхождения, наполовину человек, наполовину конь, который держит стрелу на натянутом луке. Это один из двенадцати знаков Зодиака, известный широко как Стрелец, другое его название – Стрелок (Лучник), его обозначают специальным знаком. На гербе оно может отмечать тех, кто является особенно выдающимся в этой сфере.

Герб традиционно приписывается королю Стефану, как его описывает Николас Аптон: «Scutum rubeum, in quo habuit trium leonum peditantium corpora, usque ad collum cum corporibus humanis superius, aa modum signi Sagittarii, de auro» (прим. пер.: «красный щит, на котором тела трех львов до шеи, выше : человеческие тела, подобно знаку Стрельца, из золота»», лат.). Он, как прочие ранние образцы, представлен в виде наполовину льва, наполовину человека.

Герб короля Стефана иногда выглядит как один стрелок, говорят, он взял в себе такой герб, так как начало его правления выпало на знак Стрельца. Другую причину видят в том, что он выиграл битву с помощью своих лучников и начал свое правление. Опять же, говорят, что город Блуа использовал знак стрелка в качестве символа преследования, и Стефан, сын графа де Блуа, подтвердил значение этого символа в своем противостоянии императрице Мод или Матильде. Но современного источника этих умозаключений, которому можно было бы доверять, однако, не существует. Стрелец был также на печати Уильяма де Мандеваля (времена Генриха III), но он не имел геральдического значения.

Герб на флаге Ламберта, графа Кавана – это кентавр на зеленой горе с красным луком и золотыми стрелами. Он также появляется на гербе Аскелома, Бендлоуза, Кроми, Круэлла, Ламберта, Пети, Пети-Фитцмориса.

Слово «кентавр», вероятно, произошло от греческого «kenteo», что означает «охотиться», «преследовать» и «tauros» – «бык», фракийцы и фессалийцы с древнейших времен выделялись своим мастерством и своей смелостью в охоте на быков, которых они преследовали на благородных скакунах тех местностей, где они даже во времена поздней Римской империи считались племенем благородным. Кентавр, несущий женщину, появляется на монете Леты, находящейся в Македонии, которая согласно Плинию и Птолемею была расположена на границе с Македонией, и сказки о кентаврах в этом и соседнем районе, где в изобилии водились скакуны благородного племени, возникли, несомненно, когда наблюдали за доблестными деяниями тех, кто впервые покорил коня воле человека, кто скакал на этих прекрасных животных, направлял их по своему усмотрению, заставлял приблизиться или отскочить с невероятной быстротой – все это породило простую идею о том, что некогда конь и человек были единым существом.

Сэр Джон Мондевиль в своих «Путешествиях» (изданных Уинкеном де Уордом, 1499) говорит, что «в Бахарии очень много гиппопотамов, которые живут как в воде, так и на земле, они наполовину люди, наполовину кони, они пожирают людей, когда те им попадаются».

В современной истории имеется только один любопытный пример аналогичного суеверия. Когда коренные жители Южной Америки, которые не знали о существовании лошадей, впервые увидели своих захватчиков, испанцев, восседающих на конях в полном вооружении, они вообразили, что конь и всадник представляют собой одно существо, наделенное сверхъестественными способностями.

Такие существа, как эти, вычеканенные на грубых монетах Леты и прочих предметах, были, несомненно, первым шагом к работам Фидия, знаменитого греческого скульптора, посвященные данной теме, так, его битва кентавров с лапифами украшает метоп афинского Парфенона, с изображениями на нем они имеют поразительное сходство в простоте своей идеи.

Любопытный пример соединения облика животного и человека представлен на ожерелье, найденном на острове Родос, сейчас он находится в музее Клюни в Париже. Это ряд тонких золотых пластин, на которых рельеф из человеческой фигуры с нижней частью лошади или оленя. Она сочетается с другой фигурой, состоящей из нескольких частей, человека и птицы, в руках – хвосты двух животных, это указывает на ловкого и быстрого охотника.

По мнению Гомера, кентавры не монстры, а старое фессалийское горное племя, отличающееся великой силой и необычайной жестокостью. Говорят, что они жилы в горных районах Фессалии и были оттуда изгнаны лапифами в Горы Пинд (прим. пер.: горная цепь между Фессалией и Эпиром). Их соперничество с лапифами считается символом борьбы греческой цивилизации с варварством раннего пеласгианского периода. Это может быть причиной, по которой раннее греческое искусство уделяло этому вопросу столь много внимания.

Это соперничество идет со времен бракосочетания Пирифа и Гипподамии, на которое были приглашены самые почтенные кентавры. Кентавр Эвритион, пьяный, попытался украсть невесту. Это привело к схватке, которая после ужасных поражений у каждой из сторон закончилась тем, что кентавров изгнали из страны. Обычай изображать кентавров в облике наполовину коней, наполовину людей возник в более поздние времена, это стало излюбленной темой греческих поэтов и художников.

Из всех кентавров самым известным был Хирон, знаменитый своей мудростью и своими познаниями в медицине, он также заслуживает упоминания как наставник многих знаменитых греческих героев. Гомер, которому ничего не было ведомо о лошадином облике кентавров, изображает его наиболее честным из всех кентавров, делает его другом Ахилла, которого он учил музыке, медицине, охоте. Он также был другом Геракла, который в силу несчастного случая ранил его отравленной стрелой. Раны невозможно было излечить, и он добровольно решил умереть вместо Прометея. Юпитер поместил его среди звезд, где он зовется Стрелец.

Букентавр, от греческого «бус» (бык) и «кентаурос» (кентавр) в классической мифологии был чудовищем с двумя обликами, наполовину человеком, наполовину быком. Так звалась барка дожа Венеции.

Минотавр, убитый Тезеем, имел тело человека и голову быка.

Морской конь

Морские кони его фыркают,
И пар летит из их ноздрей,
И волны взмыли вновь,
Как пламя золотое, и пены белизна
Блеснула серебром.

(Спенсер, «Королева фей», шествие морских божеств).

Кони Нептуна – существа, которых так любят писатели и художники, их изображают во время шествия морских божеств, они везут колесницу морского бога, несущуюся сквозь волны. Обладающие богатым воображением греки описывали, как они катятся скачут по волнам, преследуя друг друга, спешат к берегу, «вскидывая свои чудовищные головы». Кажется, что это имеет отношение к тесной и устойчивой связи бога и лошади. С происхождением лошади связывают между Афиной и Посейдоном, когда ни соперничали в том, кто из них дарует более полезное для человечества, Нептун создал лошадь, Минерва – оливковое дерево.

В городе Лампасаке в Миссии, основанном фокейцами, чеканили морского коня его на монетах, тем самым намекая на быстроту своих судов. Другие морские государства Греции также чеканили морского коня. На монетах знаменитого Пирра царя Эпира, убитого в 272 г до н.э., изображен Ахилесс, знаменитый предок Пирра, с одной стороны, на обороте – Фетида, морская богиня, на морском коне. Фетида несет оружие, выкованное Вулканом для Ахиллеса, намекая тем самым на содействие, оказанное итальянским грекам в войне с варварами, как они называли римлян.

В «Истории упадка и разрушения Римской империи» Гиббона мы находим упоминание о настоящем морском коне, если верить нашему источнику. Ян Собеский, польский король, после того, как он возглавил памятную осаду Вены и навсегда избавил Европу от набегов турок, описывает как в шатре Мустафы он нашел большой турецкий штандарт, сделанный из гривы морского коня, пришитых с помощью игл и украшенных арабскими фигурами». Впоследствии по приказу императора его повесили в собора святого Стефана, «где, – добавляет историк, – я его видел».

Побережье около Неаполя знаменито добычей мелкой рыбы, которая пользуется почетом у матерей, кормящих ею своих отпрысков, говорят, среди прочих ее достоинств то, что она лечит укусы бешеных собак. Она от четырех до шести дюймов в длину, у нее голова напоминает голову лошади, а хвост – хвост дракона. Это морской конек наших общественных аквариумов. Неаполитанцы называют его «cavalli-marini», однажды это слово английский путешественник гениально перевел как «морские коньки».

В геральдике эти сказочные существа изображаются на три четверти конями с перепончатыми лапами и хвостом рыбы или дельфина. По всей длине спины от шеи идет зубчатый плавник, заменяя гриву. Часто, хотя это и неверно, его изображают с развевающейся конской гривой, также ему пририсовывают крылья, изображать и то и другое, разумеется, будет ошибкой, если это только специально не оговаривалось художником. Семейство Уэстенрас (барон Россмор), происходящий из весьма древней голландской семьи Ван Вассенхаер, избрали эмблемой морского конька из-за доблести и бесстрашия одного своих предков, который во время кампании герцога Альбы принимал активное участие в борьбе с врагами и, подвергаясь огромному риску, переплыл море, чтобы доставить важную депешу своим осажденным соотечественникам.

Морского конька часто используют в геральдике для указания на доблестные действия в открытом море. Своим гербом его также выбирают многие порты, таким образом намекая на торговлю, как, например, Белфаст.

Кромвель, протектор, носил в качестве своего символического обозначения льва Англии и морского коня, вероятно, чтобы обозначить свой протекторат на суше и в море.

Босуэлл («Работы по геральдике») 1589, на своей любопытной смеси английского и латинского приводит странное описание животного: «Водяной конь моря зовется гиппопотам, потому что сзади он похож на лошадь, он запрокидывает голову, хвост кривой, копыта раздвоенные. Днем он находится в воде, ночью ест зерна, его рождает Нил». Последнего можно считать тем фантастическим существом, которых изображают на фонтанах и гидравлических сооружениях, это гидроцентавр, то есть соединение человека и лошади или кентавр с рыбьим хвостом.

Мифический змей

«Самое замечательное упоминание, – говорит Дин, – о мощи райского змея содержится в том, какое место он занимает в Тартаре. Собакодраконий цербер охраняет врата, змеи лежат, свернувшись, на колеснице Прозерпины, змеи лежат на дне бездны мучений, и даже на кадуцее Меркурия – змеи, это талисман, который он держит в руке, когда ведет души в Тартар. Образ змея есть в каждой мифологической истории, связанной с владениями Плутона. Разве не представляется возможным признать то, что во всеобщем символе языческого идолопоклонничества мы узнаем универсальный объект примитивного культа райского змея?»

«Говоря о названии рода змеиного в величайших языках, – пишет Рёскин, – по-гречески Ophis значит «видящий», в особенности, тот, кто видит все вокруг, Drakon – душитель, Serpens – тот, кто извивается, Coluber – скручивающийся. В нашем саксонском Snake означает ползающее существо, Adder – означает пресмыкающееся».

Настоящие змеи – род, у представителей которого отсутствует грудина и плечи, ребра окружают большую часть тела. К ядовитым змеям относятся гремучая змея, очковая змея, гадюка и пр. К неядовитым – удав обыкновенный, анаконда, крысиная змея, обыкновенная подвязочная змея и пр.

Гадюка известная силой своего яда, она, в действительности, один из самых ужасных представителей этого семейства. Египетская змея, змея Клеопатры, Coluber naja Линнея, или кобра, была весьма почитаема египтянами, и фокусники, нажимая на затылок змее пальцем, вызывали у нее своего рода каталепсию, то, что делает ее твердой, или, как они говорят, превращает ее в посох.

Все змеи, говорит знаменитый натуралист Уотертон, двигаются всегда слева-направо, но никогда не вверх-вниз, тело же всегда соприкасается с землей, но не голова, которая немного приподнята. Это можно увидеть как на суше, так и в воде. Таким образом, когда мы видим змею, изображенную двигающейся вверх-вниз, мы знаем, что это исключительно художественный вымысел.

Другое распространенное заблуждение, развенчанное Уотертоном – то, что змея может зачаровывать и лишать сил, смотря на свою жертву, в результате чего та становится ее добычей. Змеи такими способностями не обладают. Е глаза, которые так прекрасны, не двигаются, у них нет век, природа создала их из чешуек подобных тем, которые есть у нее на теле, и когда змея меняет кожу, эти чешуйки опадают, на их месте вырастают новые.

Noli me tangere (прим. пер.: не беспокойте меня, лат.) – не причиняйте мне вреда, является, продолжает Уотертон, наиболее подходящим девизом для змеи, которая первой никогда не нападает на человека, за исключением, пожалуй, наиболее крупных видов, которые могут так настраиваться на пищу, когда любое существо, от быка до мыши, является подходящим. Но когда змея напугана угрозой внезапной опасности, она нападает на того, кто ее потревожил в целях самозащиты, и кусает его, это будет не рваная рана, а нечто вроде укола ядовитым зубом, смертельный или нет, в зависимости от размера и силы яда.

Журналист «Дэйли телеграф», 23 июля 1843 года, описывая новое место обитания рептилий в зоологическом саду, Риджентс-Парк, говорит о том, как невероятно прекрасен питон, только что обновивший свою кожу, настоящее чудо красоты пресмыкающихся. Его дыхание нежно, как дыхание ребенка, прекрасная голова ламии покоится, подобно коронованному сокровищу, на тихо извивающихся завитках. Но пусть только что-то будет угрожать ему – и молния едва ли движется быстрее, чем копье из этих мстительных извивов. Сверкающее тело в опасности гордо шуршит, вместо того, что сладострастно нежилось минуту назад, питон, во всем ужасе своей мощи, возвышается вызывающе, угрожающе, страстное желание в каждой чешуйке его кожи, обняв воздушное пространство, угрожающе подняв голову, он замыкает круг, внутри которого – смерть. И стоит лишь позволить этим изогнутым зубам достигнуть цели, в них не оказывается яда, надежда возвращается к жертве. Виток за витком он окружает несчастную, потом медленно, но беспрестанно, давя на нее, он выжимает жизнь из каждой конечности. Неудивительно, что змея держала мир в страхе, люди поклонялись ей ранее и сейчас поклоняются, она символ разрушения и смерти. Это сам рок, стремительный, как катастрофа, неотвратимый, как возмездие, недоступный пониманию, как сама судьбы». Было бы утомительным перечислять все мифы, в которых упоминается » ужасный червь», вплоть до наших дней, в которых он приобрел величественные и страшные черты. Едва ли хватит тома, чтобы вместить сведения о змеях, рассеянные по страницам историй и рассказов.

Питон зоологических садов, однако, добавляет тот же самый автор, хотя он нам и являет современную реальность старинной истории о змее, бросившем вызов богам, чтобы победить их, показывает сущность змея только с одной стороны. Он обладает поражающей воображение красотой и необыкновенной силой, но он не ядовит. Возможно, более утонченные и более ужасающие представление породили более мелкие и более смертоносные виды, затем, все, связанное в ними в суевериях, поэзии, геральдике, распространилось на более крупные. Маленький василиск, «коронованный змей», рогатая гадюка, нескольких дюймов в длину, крошечный аспид, смертоносный, как молния, и столь же стремительный, легендарный василиск, которого человек может держать в руке, первыми сделали легенды, связанные со змеями, столь ужасными, их ядовитость впоследствии перенесли, что было вполне естественно, на более крупные виды. Всего лишь небольшими змейками были те, в чьих зубах таилась быстрая и беспощадная смерть, и они породили страх в сознании древних, они наделили змею ужасающими и таинственными атрибутами, ей поспешили воздать почести в древности везде, от Китая до Египта.

Зевс превратил Кадма и его супругу Гармонию в змей и поместил их в Элизиум. Эскулап, сын Аполлона, бог медицины, принял облик змеи, когда он появился в Риме во времена эпидемии, поэтому его всегда изображали с посохом, обвитым змеей, символом целительства. Похожим образом изображали Гиппократа, знаменитого врача с Коса, который избавил Афины от ужасной эпидемии в начале Пелопонесской войны, в награду ему вручили золотой венок и наделили всеми привилегиями горожанина. И поэтому богиня здоровья держит в руке змею.

Кадуцей Меркурия представлял собой жезл, украшенный крыльями, вокруг него обвивались две змеи, мужского и женского пола, они целовали друг друга. Говорят, что вестник богов, держа его в руках, может погрузить в сон кого угодно, поэтому Мильтон в «Потерянной рае» описывает его вызывающий сон посох.

Своим кадуцеем Гермес уводит
Из темноты, где смерть заключена,
Или ведет в тихой процессии
К ночному унылому берегу, где царствует Плутон.

(Дарвин, «Склонности растений», ii, 291).

Юпитер Аммон явился Олимпиаде в облике змея и стал отцом Александра Великого:
Когда скользит серебристый змей, коварный гость,
И Олимпия прижимает его к своей груди.

(Дарвин, «Растительное царство», i, 2).

Юпитер Капитолийский в подобном облике стал отцом Сципиона Африканского.

В храме Афины в Афинах змею держали в клетке и звали «Дух-хранитель храма». Считали, что в змее обитает дух Эрихтония. Таким образом, для греков и римлян змея символизировала дух-хранитель, ее изображение нередко можно было встретить на алтарях.

Очень часто можно было увидеть символическое изображение змеи на щитах греческих воинов и на античных вазах.

Змей Пифон, созданный из грязи, которая осталась на земле после потопа Девкалиона, жил в пещерах Парнаса, но был убит Аполлоном, которые в честь своей победы учредил Пифийские игры. Этот и множество других солярных мифов являются классическим панегириком тому, как сила ласкового тепла одерживает верх над суровым мраком зимы.

Змей в христианском искусстве – искуситель Евы в раю, его обычно помещают под ноги ей, тем самым ссылаясь на обещание: «и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Бытие, 3:15). Сердце змеи находится рядом с головой, оно делает жало смертельным. Змея жалит человека в пятку, становится причиной того, что он спотыкается, то есть она причиняет боль ноге, которая наступила на нее.

Медный змий, возведенный в пустыне Моисеем, исцелил тех больных израильтян, которые были укушены ядовитыми змеями, когда они подняли взор и узрели этот символ (прим. пер.: Чис., 21:4 – 9), он в качестве символа исцеления представлен в христианском искусстве, его изображают свернувшимся на тау-кресте, этим символом не пренебрегал наш Спаситель, когда сравнивал себя с исцеляющем змеем в пустыне.

Змей находится под ногами святой Цецилии, святой Ефимии и множества других святых, либо, потому что они попрали Сатану, либо, потому что избавили свою страну от гадов. Святой Патрик, святой покровитель Ирландии, изображается всегда в одеянии епископа, ногой он опирается на гадюку, ее голову он пригвоздил к нижней части своим епископским посохом, которым он изгнал змей и ядовитых гадов с острова Ирландии. Как символ злого начала, миниатюрные образцы змеи, дракона, крылатого змея часто изображались извивающимися под ногой.

Змея – символ падения, Сатану называют Великим Змеем (Откр., 12:9), также змея – символ мудрости: «итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Матф., 10:16), хитрости: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Быт., 3:1), вечности – змея, кусающая себя за хвост – вполне понятный всем символ бесконечного времени.

Фигура змеи широко представлена в византийском искусстве как средство падения и прообраз Искупления. Крест, воздвигнутый над змеей, возведен на Афоне, а крест, окруженный со всех сторон так называемыми руническими узлами, есть сугубо скандинавская версия оригинального византийского образа – поверженный змей, завитки внизу, это другое его изображение, часто являющееся частью византийского орнамента. Обычные северные кресты, так сильно выделяющиеся своими перекрещивающимися орнаментами и гротескными монстрами, являются просто вариациями на эту тему («История орнамента», Ральф Н. Уорнум).

Бонифаций, англосаксонский миссионер в своем письме архиепископу Кентерберийскому негодует по поводу роскошных одеяний и выступает против тех украшений, на которых изображены излишне широкие шипы и змеи, заявляя о скором приходе Антихриста.

В потрясающе сложном переплетений форм змей и драконов кельтского искусства, которые появляются в манускриптах, изготовленных в Ирландии в шестом и седьмом веке, величайших крестах – скульптурах, выполненных как из золота, так и из прочих металлов, видны очевидные следы традиционных идей, относящихся к раннему поклонению змее.

«Змея, – говорит господин Планш, – самое ужасное из всех пресмыкающихся, в английской геральдике она встречается редко». Под итальянским названием Bisse (прим. пер.: скорее всего, имеется в виду слово «biscia», что по-итальянски означает «уж») ее можно найти в свитках, относящихся ко времени правления Эдуарда III. «Месье Уильям Мал, серебро, шеврон красного цвета между тремя змеиными головами, стертыми красным».

Очень интересен хорошо известный герб герцогства Миланского – Biscia, или змей, пожирающий ребенка. О его происхождении рассказывают множество историй. Некоторые авторы приписывают его авторство Отону Висконти, который возглавлял миланцев в шествии Петра Отшельника, в крестовом походе он сражался с сарацинами и убил в поединке сарацина Волюкса, на шлеме которого был этот герб, так Отон сделал его своим собственным. Эту версию использовал Тассо, который называет Отона, перечисляя христианских воинов:

Три брата, честь Ломбардии! Река
Забвения имен не скроет ваших;
И твоего, на чьем щите из пасти
Змеи на свет является ребенок.

(«Освобожденный Иерусалим», Песнь 1, Стих 55, пер. В.Лихачева).

Из другой легенды известно, что, когда герцог Бонифаций, владыка Милана, отправился в крестовый поход, его дитя, рожденное в то время, когда он отсутствовал, сожрала в колыбели змея, которая разоряла страну. Когда он вернулся, он отправился искать чудовище, найдя его с ребенком в пасти, напал на него и убил его, правда, ценой собственной жизни. Поэтому его потомки в качестве герба носят изображение змеи с ребенком в пасти. Третья легенда о виверне (см. выше).

Менестьер говорит, что первых миланских герцогов звали по их замку в Англерии, по-латински anguis (прим. пер.: змей, лат.), и это было armes parlantes их имени. Как бы то ни было, Lo Squamoso Biscione (прим. пер.: чешуйчатый змей, ит.) взяли Висконти и их наследники Сфорца.

Сфорца, Мор, змеиный стяг Висконти
Будут при ней грозою света.
«Неистовый Роланд», песнь xiii, 63.
И снова в той же поэме:
С ним Гугон, его сын, что над Миланом
Развернет свой стяг со знаком змей…

(пер. М.Гаспаров, cant. iii, 26).

Данте в «Чистилище» также упоминает этот известный герб.

Три свернувшиеся змеи, которые появляются на гербе Аббатства Уитби в Йоркшире, в действительности являются ископаемыми аммонитами, которых на скалистых мысах той части английского побережья, несомненно, их взяли для герба аббатства, а затем и города Уитби.

Святая Хильда молилась
Каждая из тысячи змей
Превратилась в каменную петлю.

Более вероятно, однако, что герб породил легенду о чуде.

Древний миф о глухой гадюке был, кажется, излюбленной иллюстрацией тщетности усилий незваного советчика.

Ты слишком ядовит,
И, как гадюка, глух.

(«Генрих VI», Акт II, Сцена 2).

И месть, и наслаждение глухи,
К ним, как к гадюкам,
Взывает тщетно разум.

(«Троил и Крессида», Акт II, Сцена 2).

И он взлетел – и боли я лишен,
Кудесника глухой гадюке не услышать.

(«Неистовый Роланд», cant. Xxxii, 19).

Глухую змею или глухую гадюку некоторые авторы называют «гадюка с ухом obturant, от латинского obturo – запирать», это очень древняя идея. Говорят, что змея или гадюка, чтобы не услышать нелицеприятную истину, прижимают одно ухо к земле, другое затыкает хвостом, это описано в Пс.,57:4 «Яд у них – как яд змеи, как глухого аспида, который затыкает уши свои».

Алессандро д’Алессандри, юрист из Неаполя, обладающий обширными познаниями, взял в качестве своего символа змею, затыкающие уши, с девизом «Ut prudentia vivam» (Буду жить ради мудрости), таким образом намекая на то, что змея не хочет слышать голос заклинателя, таким образом, мудрец подражает благоразумию рептилий и отказывается внимать словам злобы и клеветы.

Рассказывают, что рогатая гадюка скрывается в песке, она может укусить лошадь за ногу, и та сбрасывает всадника. Намекая на это, Иаков говорит: «Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути, уязвляющим ногу коня, так что всадник его упадет назад». (Бытие, 49:17)

Гадюка – согласно сэру Гардинеру Уилкинсону египетские фараоны носили змей как символы королевской власти в виде украшения на лбу. Это напоминало двойную корону Верхнего и Нижнего Египта.

В геральдике было изобретено много терминов, чтобы описать положение змеи с точки зрения ее использования в геральдике. В «Энциклопедии геральдики» Берри приведено было тридцать положений, язык этих гербов трудно понять, и вряд ли предмет исследования того стоит. Некоторые, однако, встречаются в английской геральдике.

Две змеи возвышаются, хвосты переплетены или перекручены – на гербе колледже Кая в Кембридже. Древний источник описывает его так: «Фон желтый небольшие цветы, над головами змей лук-порей, их хвосты переплетены, они опираются на квадратную мраморную плиту, между ними книга, отделанная красным, пряжки – золотым».

Фрутерера Лондонская компания – на горе райское дерево, вокруг него обвилась змея, рядом стоят Адам и Ева, девиз – Arbor vitФ Christus, fructus perfidem gustamus (прим.пер.: древо жизни Христос, плод вкушаем коварно).

Nowed означает «связанный» или «завязанный» – О змее, виверне и другом существе, у которого тело завязано узлами, говорят, что оно «завязано»

Annodated – другое название для Nowed, это значит – свернутый в форме буквы S, так можно сказать о змеях с кадуцея Меркурия.

Torqued, torgant, or targant (от латинского torqueo – повернуть, обернуть) – так говорят о змее, гадюке или рыбе, похожей на букву S.
Voluted – оплетающий или окружающий, скользящий – эти термины сами объясняют свое значение, как поднятый, поднятый извивающийся пр.

В геральдике термины «змея», «змей», «гадюка» используются равнозначно.

Свернувшаяся змея является гербом Кавендиша, герцога Девоншира.

Красный, три змеи сплелись в серебряный треугольник – Эдновайн ап Брадвен, Мерионетшир.

Три змеи, обвившиеся друг вокруг друга – Кодлен или Кудлен.

Remora – древний геральдический термин, используемый для обозначения извивающейся змеи.

Змеи, обвивающиеся вокруг колонн и шестов, а также вокруг детских шей, герб Вона или Ваана Уэльского: голубой, три мальчика стоят лицом друг к другу, у каждого вокруг шеи – зленная змея.

Entwisted и entwined иногда употребляются с тем же самым значением.

Амфиптер – это крылатый змей. Лазурь, золотой амфиптер, между двумя золотыми горами – герб Камоэнса, португальского поэта.

Змей в геральдике обычно не соотносится с его мифологическим значением, как в раннем христианском искусстве, большее значение придается его природным качествами.

Перевод: © Юлия Шугрина

© Thelema.RU