Андрей Петров: «Многие колдовские обряды совершались с использованием солнечных демонов»
Исследователь античной магии и ученый секретарь Центра Антиковедения Санкт-Петербургского Государственного университета Андрей Петров в интервью нашему сайту рассказывает о том, какие традиции лежат в основе магии и теургии, что такое Апатанатисм – ритуал достижения бессмертия, в каких философских и магических школах могут быть найдены истоки Телемы…
– В каких отношениях магия состояла с официальной религией в дохристианскую эпоху? Можно ли сказать, что она была ее полноправным конкурентом?
– В современной исторической науке, испытавшей на себе сильное влияние антропологии и структурализма, в частности, в подходе к решению вопросов истории религии, принято не противопоставлять религию и магию как оппозиционные или даже вообще независимые друг от друга явления. Скорее считается, что в реальной повседневной жизни античного Средиземноморья (когда оно начинает проявлять себя как единый культурный организм – т.е. со времени эллинизма) магическая практика была гармонической частью жизни религиозной. Магия оказывается, таким образом, частным случаем религии.
Затем, что касается терминов «магия» и «колдовство», употреблявшихся и в античной культуре (mageia и goeteia соответственно). Оба термина имеют в античной литературе – как христианской, так и дохристианской, – начиная с платоновского времени (но не с самого Платона – о нем ниже), – негативное значение.
Но эта негативность – единственное, что оказывается устойчивым в этих терминах, все остальное меняется. Невозможно описать именно «магическое» действие, перечисляя лишь составляющие его процедуры. Ярче всего это видно по источникам второго века новой эры. Скажем, платоник Цельс, автор сочинения против христиан, считает, что идея о спустившемся с неба сыне бога – чистой воды суеверие и выдумки колдунов, но при этом свято верит в то, что Мопс и Трофоний, которые являются в посвященных им святилищах – натуральные боги. «Без обмана, настоящие», – поясняет он.
Или взять ситуацию с евангельскими чудесами Иисуса. Все присутствующие при них согласны, – факт имеет место: Иисус изгоняет демонов из людей. Но происходит ли это потому, что Иисус праведник и пророк или потому, что он колдун, – тут мнения расходятся. Сторонники Иисуса придерживаются первого взгляда, фарисеи – второго. Из анализа таких ситуаций и происходит современный научный вывод в отношении содержания античных терминов «магия» и «колдовство». Оба они обозначают чуждую религиозную практику. Тут как с делением на «наших разведчиков» и «их шпионов». Это касается не только национальных (что чаще) и государственных границ, но и границ социальных – для элитарных авторов (вроде Цицерона) всякая необычная народная практика (т.е. религиозность социальных низов) – безусловное суеверие и колдовство. Для императоров (по «Анналам» Тацита) – колдовством является любая религиозная процедура, которая может быть направлена против его императорской власти. Я думаю, что этого достаточно, чтобы показать некорректность такой постановки вопроса о полноправной конкуренции. Как только магия осознавалась как таковая (т.е. чужеродная), она, тут же становилась неполноправной по определению, и именно в этот момент она становилась конкурирующей. Я мог бы продолжить рассуждение на эту тему, но предпочел бы услышать, так сказать, наводящий вопрос. Ну и (как не порекламировать любимый сайт), конечно, могу порекомендовать разделы из собственной диссертации, посвященные непосредственно этому вопросу:
Часть Введения о современной научной литературе
Стоическая идеология у Цицерона
– Когда магия была более распространена – в языческие, дохристианские времена или уже в эпоху христианства? Статус мага в античности и в средневековье, – в чем принципиальная разница?
– При ответе на первую часть вопроса важно учитывать – что мы имеем в виду под словом «магия». Из предыдущих рассуждений должно быть ясно, что явлений, оцениваемых как «магические», становится тем больше, чем плюралистичнее религиозная жизнь. Поэтому эпоха активных транскультурных контактов II века до н.э. – II века н.э. – самое магически богатое время. Тут все колдуны с чьей либо точки зрения – тихий крестьянин-традиционалист –колдун с точки зрения философа, философ – с точки зрения нормативного римлянина, христианин – с точки зрения нормативных греков и римлян, греки и римляне – с точки зрения евреев и христиан т.д. Если вы хотите услышать ответ на ваш вопрос по существу, Вам придется конкретизировать, о чем собственно идет речь, когда Вы говорите о магии.
Вторая часть вопроса – проще. Европейское средневековье при определении колдуна ориентируется на вполне связную нормативную доктрину о колдовстве, в центре которой находится Сатана и его воинство. Отсюда колдовством оказываются любые манипуляции с использованием сил этого воинства или любая служба Сатане. Здесь я могу порекомендовать очень неплохую книгу Рассела «Сатана», которая недавно была переведена. Очень разумная книжка (основной недостаток – невероятные ошибки при создании оригинал-макета; впрочем, они не мешают в силу своей очевидности). Для античности же связь с силами Ада (т.е., в конечном счете, с Аидом, Гекатой и Тотом-Гермесом или, позже, Тифоном) не является определяющей. Можно быть вполне нормативным жрецом и приносить жертвы подземным богам. Плинию, например, казалась просто смешной мысль о том, что обряд, совершаемый Одиссеем, можно счесть колдовским. С другой стороны, новозаветная мысль о том, что Дьявол может облекаться в образ светлого ангела, имела под собой, очевидно и то основание, что некоторые колдовские обряды совершались с использованием солнечных демонов.
– Традиция Телемы претендует на то, что в ней сплавляются элементы магии, религии и философии. Много ли в античности было людей, которых магия интересовала не с чисто прикладной точки зрения, но как инструмент познания бога и человека? Какие школы и традиции в античности рассматривали магию именно с этой точки зрения?
– Да, таких людей было достаточно. Были и целые движения, использовавшие магию как средство познания. Более того, именно в античности залегают корни европейской традиции, к которой принадлежит и Кроули (насколько я могу судить о последнем). Прежде всего, следует, видимо, указать на орфиков и пифагорейцев VI века до н.э. Хотя напрямую термин «магия» к ним не применим, но в каком-то смысле его можно использовать, т.к. они обращались к неким эксклюзивным религиозным практикам для своих целей приближения к истине.
Затем, на втором месте (по хронологии) – ученик Платона Ксенократ, разработавший в чисто философских целях – и с философской мотивацией своих разработок – первую в античности демонологическую систему (он, собственно, решал вопрос о математической природе души, но из его решения выросла демонологическая картина мира). Затем, так называемые, неопифагорейцы. Здесь нужно иметь в виду, прежде всего, римский кружок Нигидя Фигула –приятеля Цицерона, организовавшего странную религиозно-философскую секту в римской элите, искавшую, видимо, чего-то вроде спасения души и претендовавшую (опять-таки, видимо) на особое знание. Есть свидетельство, что для получения такого знания они приносили человеческие жертвы. Свидетельство надежное.
Наконец – и это, конечно, самое важное, есть традиция теургической практики, восходящая к «Халдейским оракулам» – памятнику, написанному во II веке н.э. под сильным влиянием философии среднего платонизма, и к философской системе Ямвлиха, неоплатоника III века, впервые создавшего великолепную концепцию философски значимой магии (теургии), которая одновременно является и концепцией магически действенной философии.
Наряду с «Халдейскими оракулами» Юлиана-теурга и сочинения Ямвлиха «О мистериях египтян», основными источниками по этой практике являются тексты неоплатоника V века Прокла и цитаты из того же Прокла у автора XI века Михаила Пселла. Помимо этой пифагорейско-платонической линии стоит помнить и таком важном феномене II века как гностицизм. Свидетельства христианских ересиологов об их оппонентах-гностиках заслуживают самого пристального внимания. Начиная с истории о Симоне-маге, который не только претендовал на обладание истиной, но и летал по воздуху. Наиболее интересным персонажем в области соединения познания, самосовершенствования и магических практик является, пожалуй, Марк, о котором пишется в сочинении «Философумена».
О гностиках выходила книга крупного специалиста в этой области Ганса Йонаса «Гностицизм» (1998). Существует и труднодоступная книга Михаила Эдуардовича Постнова «Гностицизм и победа христианской церкви над ним». Она издавалась в 1911 году и была переиздана Брюссельским «Посевом» где-то в девяностых. Несмотря на ветхость, книга ценная. Вообще, наши историки христианской церкви начала XX века (Постнов, Болотов, Лебедев) были весьма и весьма продвинутыми авторами. По теургии на русском языке доступна книга Ямвлиха. Ее переводил наш петербургский философ Леонид Юрьевич Лукомский. В сети есть перевод Игоря Иосифовича Маханькова. Я его пока не читал, так что про качество ничего сказать не могу. Маханьков – филолог-профессионал, но в таких специфических темах это иногда не гарантирует правильности. У Лукомского перевод трудно читаемый, зато максимально близкий к оригиналу. Не без ошибок (а что без ошибок?). Из текстов Прокла по теургии есть только то, что переведено мной. Все, что опубликовано, – представлено в сети и, видимо, известно заинтересованным читателям. Я опубликовал материалы по Проклу в виде особого раздела на сайте Центра антиковедения, – теургия там выделена в особый подраздел. Представлены здесь и некоторые тексты Пселла. На русский язык из Пселла по теургии пока ничего не переводилось (в его «Хронографии» и переведенной части «О разнообразном учении» о теургии – ни слова). Могу также порекомендовать сочинения Евнапия «О жизни софистов». Оно есть в сети. Там содержатся биографии неоплатоников, в том числе весьма активно практиковавших теургию. Возникновению теургии, Ямвлиху и Проклу посвящена глава в моей диссертации.
– Как, вообще, правильнее понимать теургию – как особую форму магии (высшую магию) или объединение философской и магической традиций?
– Вот на этот вопрос мне отвечать особенно приятно. Я постарался показать в своей диссертации, что хотя теургия возникает у Ямвлиха как философский ответ на философский вопрос, появление теургии как социально значимого явления становится возможным лишь при условии особой эволюции магических процедур в «среднем классе» эллинистического общества и особого отношения к ним интеллектуальной элиты. Так что это, конечно, объединение традиций. Но с точки зрения адептов теургии, она оказывается уже высшей формой магической практики. Об этом прямо свидетельствует Августин. Такое понимание сохраняется вплоть до прошлого века, например, у Теодора Хопфнера в его статье «Теургия» в Реальной энциклопедии, она прямо так и определяется, вслед за Проклом – как высшая форма магического искусства. Более нейтральный взгляд – у Эрика Робертсона Доддса: «теургия – магия, примененная для философских целей». (Перевод статьи Доддса «Теургия» опубликован в качестве приложения к его работе «Греки и иррациональное», но этот перевод граничит с безумием, лучше его вообще не читать. Мой перевод скоро должен выйти в виде приложения к другой работе Доддса «Язычник и христианин в смутное время». Может быть, я опубликую его в сети даже не дожидаясь выхода книги, – работа очень полезная).
– Какая национальная магическая традиция – вавилонская, греческая, еврейская, египетская, этрусская – оказала наибольшее влияние на магию эпохи классики и в особенности теургию поздней античности (синкретизма), на ту традицию, которую Вы называете средиземноморской?
– О магии эпохи классики всерьез говорить вообще не приходится. Практически нет свидетельств. Так – кое-что. Вот в отношении эпохи синкретизма (т.е. начиная со времени походов Александра Македонского) уже есть о чем порассуждать.
Вавилонская магия в чистом виде, конечно, в эллинистическое время уже отсутствует. Но элементы – многочисленны и нередко легко выделяются. В отличие от нее еврейская и египетская магические традиции – живы и оказывают сильное воздействие. В зонах распространения египетских культов – египетская, в зоне распространения иудаизма (несравненно более широкой) – еврейская. Иудейское влияние, конечно, шире, что видно в случае с христианством. С другой стороны – Египет в отличие от Иудеи – со времен Геродота –уважаемая греческой культурой страна. На ее старое мнение Платона. Поэтому в философских конструкциях магия, «с египетской окраской» (Гермес Трисмегист и т.п.) занимает более высокое место, чем, скажем, Моисея.
Для среднего, ориентированного на греческую культуру человека эллинистически-римского времени Египет – страна древних и м.б. тайных традиций, еврейские же практики вызывают скорее ассоциации с дешевым площадным жульничеством (см., например, свидетельство Ювенала в 13 сатире). Но по мере христианизации и развития такой традиции как каббалистика (активно использовавшей, кстати сказать, прокловский вариант неоплатонизма – влияние «Первооснов богословия» Прокла обнаруживают в такой важной книге Каббалы как «Сефер Иецира»), рост еврейского влияния становится все более ощутимым, и средневековую элитарную магию просто трудно себе представить без иудейской компоненты. Яркий пример –Агриппа Неттесгеймский. О нем есть отличный сайт.
Про этрусскую традицию ничего не могу сказать. Для меня этруски – полулегендарный народ, обросший массой самых невероятных легенд. Что-то на манер Атлантиды. Не в том смысле, что сам народ существует лишь в легендах, но в том, что сведения о нем обычно являются легендами (о религиозной культуре в первую очередь). Дошли до нас, конечно, фрагменты «Этрусской дисциплины», т.н., книг Тагета и Вегоны, – у Плиния, в основном (насколько я помню), в «Естественной истории». Но специально я этим вопросом не занимался – не было нужды. А коль скоро не возникло нужды, думаю, можно сказать, что и особо заметного влияния этрусков на эволюцию античной магии не было. Но, оговорюсь, мое мнение тут не является полностью компетентным – специально не изучал.
– Какие известны основные тексты, относящиеся к традиции античной теургии? Что из них переведено и что готовится к переводу на русский язык?
– По ходу дела я, кажется, уже ответил на этот вопрос, так что еще раз перечислять не стану. Скажу лишь, что постепенно готовлю сетевой проект по теургии, но просто не представляю, когда появится первая его версия. Может быть весной, может быть – к лету, может – через год. Не хочется выкладывать кусками. Тут важна цельность и взаимосвязь разных материалов, но кое-что я, видимо, начну публиковать в рамках проекта о Прокле.
– В Большом Парижском магическом папирусе, переведенном Вами, упомянут любопытный обряд получения бессмертия (Апатанатисм). Не могли бы Вы пояснить, в каком смысле здесь понимается бессмертие, и существуют ли другие обряды, подобные этому?
– Какой смысл бессмертия? Судя по фразе из первой молитвы: «я узрел бессмертное начало в бессмертном духе в бессмертной воде» маг мыслит по Эмпедоклу: «подобное стремится к подобному». Т.е. если хочешь общаться с бессмертным (=божественным=демоническим существом), изволь сам стать бессмертным и использовать бессмертные атрибуты (в данном случае – воду).
– Есть ли другие описания апатанатисма? Да, есть великолепное параллельное место, которое, однако, сильно запутывает ситуацию. Я приведу здесь целиком текст со своими замечаниями, поскольку пока нигде его не публиковал. Думаю, что это довольно любопытно.
Прокл. «Комментарии на «Государство» Платона», том I, стр. 152,7–153,20 по изданию В.Кролля. Апатанатизм Патрокла.
«Если же надо вспомнить и о том, что наш учитель (св. Сириан) рассматривал более неизреченным образом, то следует сказать, что все предприятие Ахилла [связанное] с тем костром подражает апатанатизму души, [совершаемому] теургами, поскольку оно возвело душу Патрокла в отделенную жизнь. Поэтому и говорится, что он, встав возле костра, призывал ветра: Борея и Зефира (Илиада., XXIII, 194), чтобы явленная колесница с помощью проявленного их движения удостоилась подобающей помощи, и более божественная ее [часть] неявно очистилась и восстановилась (apokatastei) (Ср.: Комм. на «Государство», I, 120,12–17: «Ведь Геракл, очищенный с помощью телестики и причастившись незапятнанных плодов, оказался достойным апокатастасиса [вводящего его в число] богов: «А он, вместе с бессмертными богами, радуется в веселии и обладает прекраснолодыжной Гебой» [Одиссея, XI, 608 сл.], и много еще говорится повсюду об обожествлении Геракла»), в специфически соответствующем жребии, влекомая воздушными, лунными и солнечными лучами, как говорит где-то кто-то из богов, днем и ночью, совершая возлияния в костер: «из золотого кратера черпая двойным кубком, призывая душу несчастного Патрокла» (Илиада., XXIII, 219, 221), как говорит нам поэт, и что предприятие Ахилла было [обращено] к душе друга, а не только к явленной [колеснице], и что все у него [=Гомера] используется символически: и золотой кратер [как символ] источника душ, и возлияние [как символ] истечения оттуда лучшей жизни, приводящего [это истечение] к частной душе, и костер [как символ] чистоты [стр. 153], способной переходить от тел к неявному; и вообще много можно было бы привести свидетельств в пользу этого предположения, обратившись к тому, что [излагал] наш учитель.
Коль скоро служение Патроклу было таково, можно было бы сказать, и что те двенадцать, что были заколоты возле костра, не напрасно были даны в спутники душе Патрокла, поскольку Ахилл знал и руководящее начало этого [служения] и служил [соответственно]. Стало быть, маловероятно, что это предприятие было предпринято из-за страшной жестокости души и дикости Ахилла, а не в соответствии со жреческими установлениями о душах погибших на войне, определяющих все это предприятие. Итак, мы не поставим ему в вину заносчивость перед богами и не поверим этому, раз уж он – сын некой богини и Пелея, и ученик Хирона –сделал это. Ведь он это сделал, во-первых, стремясь к общей справедливости, во-вторых, по закону войны, в-третьих, пользуясь священными методами. А поэт во всем сохранил совершенно соразмерное подражание».
Замечания к тексту: в Большом парижском магическом папирусе (PGM, IV) содержится описание праксиса, называемого апатанатизмом (467–849; apathanatistheis – 648, apathanatismos – 741, 771). Этот праксис имеет как сходства, так и различия с описанным у Прокла обрядом. Сходство есть на уровне элементов (огонь, точнее, огненные и световые эпитеты призываемого бога: 586–600, ветер: 550) и идей (освобождение бессмертной части души от смертной на пути к богу – 499–535, наличие природной способности к этому – 500–505, что у Прокла выражено термином «восстановление» (apokatastasis)). Однако имеющиеся отличия существенны: во-первых, цель действа, описанного в папирусе, – получение оракула (724), а получение бессмертия, т.е. сам апатанатизм, представляет собой промежуточную ступень, имеющую временный характер («отлучи меня ненадолго от моей человеческой душевной силы, которую я вновь получу назад после моей насущной и настоятельной, острой, униженно вымаливаемой необходимости» – 521–527).
Во-вторых, сама процедура апатанатизма разительно отличается от прокловской: ее основными компонентами являются два вида зелья (752–758 и 759–790), филактеры (811–834), астрологически определенное время действа (835–849), набор молитв (начинающая действо – 486–537, обращенная планетным богам – 558-585, к Гелиосу с просьбой о встрече –586–616, к уже пришедшему Гелиосу с просьбой об апатанатизме – 639–651, к небесным девам – 667–673 и небесным юношам – 678–692 и, наконец к богу, дающему оракул – 704–724), а вот центральных для прокловской процедуры костра и молитв ветрам мы здесь не обнаруживаем; в-третьих, апатанатизм парижского папируса предполагает, что тот, кто удостаивается бессмертия, сам совершает действо или активно в нем участвует, являясь одновременно субъектом и объектом праксиса, в то время как Патрокл мертв, и об активности его души, апатанатизм которой хочет обеспечить Ахилл, не сказано ни слова.
Затем, есть статья Линфорта в Classical Phililogy, называющаяся Hoi athanatizontes. Она посвящена, собственно не теургическому обряду апатанатизма, а термину, употребленному Геродотом, описывавшему странный обряд племени гетов. Они кидали на копья специального человека (не в качестве наказания или казни), которого считали вестником к душам умерших. И характеризуя этих самых гетов, Геродот называет их athanatizontes, что обычно понимается как «верящие в бессмертие». Линфорт же предлагает другое понимание – «умеющие делать бессмертными». Если он прав, то можно предположить, что корни ритуала получения бессмертия, известного нам по магическим папирусам и по Проклу, восходят к пифагорейцам (геты обожествляли Залмоксиса, ученика Пифагора и пропагандиста пифагореизма). Правда, вероятность того, что Линфорт прав, невелика. Вопрос чисто филологический: было бы странно, если бы у Геродота глагол athanatizein был бы переходным (делать кого-либо каким-либо).
Наконец, где-то то ли у Прокла, то ли у цитирующего его Пселла есть свидетельство об особом обряде халдеев (т.е. теургическом), где они погребают заживо человека, оставляя лишь голову. И этот обряд является чем-то вроде высшего посвящения, дающего, если я правильно помню, бессмертие. Сейчас я не смог найти нужного места, но когда найду – непременно приведу его. В любом случае, это свидетельство небольшое.
Ответить
Хотите присоединиться к обсуждению?Не стесняйтесь вносить свой вклад!