Алистер Кроули. Liber ABA. Книга Четыре. Глава VII: Чаша

Если Магический Жезл есть Воля, Мудрость и Слово Мага, то Магическая Чаша — его Понимание.

Это та чаша, о которой сказано: «Отче Мой! если будет на то Твоя Воля, да минует Меня чаша сия»[1]. И еще: «Можете ли пить чашу, которую Я пью?»[2]

И она же — чаша в руке ГОСПОЖИ НАШЕЙ БАБАЛОН и чаша Причастия.

И чаша сия полна горечи, крови и хмеля.

Понимание Мага — это пассивная форма его связи с Незримым.

Воля его заблуждается активно, когда противопоставляет себя Воле Вселенной.

Понимание же его заблуждается пассивно, когда воспринимает любые влияния, кроме тех, что исходят от высшей истины.

Поначалу Чаша ученика почти пуста; и даже те капли истины, которые ему удается собрать, могут проливаться из нее и пропадать втуне.

Говорят, венецианцы умели делать стеклянные сосуды, которые меняли цвет, если в них попадал яд. Вот из такого стекла ученик и должен сделать свою Чашу.

Приобретя мало-мальский опыт на мистическом пути, он осознает, что среди впечатлений, им воспринимаемых, нет ни единого истинного. Одни ложны сами по себе, другие получают ложное истолкование в его уме.

Существует лишь одна-единственная истина. Все прочие мысли ложны.

Глубже исследовав свой собственный ум, ученик поймет, что само его устройство настолько несовершенно, что на постижение истины он не способен даже в самых возвышенных своих состояниях.

Он увидит, что любая мысль — это всего лишь проведение некоей связи между Эго и не-Эго.

Кант продемонстрировал, что мыслью обусловлены даже законы природы. А течение мыслей — это кровь разума. Поэтому говорят, что Магическая Чаша наполнена кровью Святых. Все мышление следует принести в жертвенный дар наивысшему.

Чашу трудно назвать «орудием». Она кругла, как и пантакль, — а не пряма, как жезл и кинжал. Ее природа — восприятие, а не проецирование.

В операциях вызывания Маг исполняет роль Бога по отношению к вызываемому Духу; он стоит в Круге, а дух — в Треугольнике. Но, представая пред лицом своего Бога, Маг сам располагается в Треугольнике. Поэтому все круглое для него — символ влияния свыше. Этот круг символизирует Бесконечное, тогда как крест или буква Тав представляют Конечное. Четырехугольник обозначает Конечное, неподвижно утвержденное в самом себе; именно по этой причине алтарь имеет четырехугольную форму — он служит прочным основанием для всех разворачивающихся вокруг него операций.

Одна из форм магической чаши — полукруглая емкость, укрепленная на сфере, которая, в свою очередь, покоится на коническом основании. Такая чаша (состоящая из полумесяца, сферы и конуса) символизирует три принципа — лунный, солнечный и огненный. Согласно индийскому учению, таковы три начала, циркулирующие в теле[3].

Это Чаша Очищения; как говорит Зороастр, «а посему священнослужитель, желающий повелевать деяниями Огня, должен прежде омыться очистительной водой звучного, многошумного моря»[4].

Море очищает мир. А «Великим Морем» в каббале именуется Бина, «Понимание».

Работа Мага очищается его Пониманием.

Более того, Бина — это Луна, а емкость этой чаши имеет форму луны.

Луна здесь — это путь Гимел, по которому влияние Венца нисходит к Солнцу сефиры Тиферет.

Опорой же для нее служит пирамида огня, символизирующая устремление ученика.

Согласно индийской символике, капли Амриты, или «росы бессмертия»[5], стекают на человека непрестанно, однако их сжигает грубый огонь его страстей. Йоги стараются собирать и сберегать эту росу, прижимая кончик языка к заднему нёбу.

Относительно воды в этой Чаше можно сказать следующее: если жезл должен быть идеально жестким, идеально твердым, то вода, напротив, должна быть идеально текучей.

Жезл направлен вертикально вверх и должен простираться до Бесконечности.

Поверхность воды горизонтальна и должна простираться до Бесконечности.

Первый — линия, вторая — плоскость.

Но как Жезл, не имеющий толщины, слаб, так и вода, не имеющая глубины, лжива. Понимание Мага должно охватить собою все сущее и достичь бесконечной глубины.

Герберт Уэллс сказал: «Каждое слово, не известное человеку, — это не известная ему идея». И невозможно понять все в совершенстве, не располагая об этом знаниями.

Понимание — это структурирование знаний.

Все впечатления разрознены, как со всей ужасающей ясностью осознаёт новорожденное Дитя Бездны; и для того, чтобы согласовать их между собой, Мастер Храма должен просидеть в Городе Пирамид 106 сезонов, ибо задача эта поистине колоссальна[6].

В учении о связи между знанием и пониманием нет ничего сугубо оккультного.

Зеркало воспринимает все впечатления, но не согласовывает их между собой.

Дикарь способен проводить лишь самые примитивные связи между идеями.

И даже обычный цивилизованный человек продвинулся не многим дальше.

Каждый шаг вперед на пути мышления — это результат накопления максимально возможного количества фактов, их последующей классификации и группирования.

Склад ума, присущий филологу (пусть даже говорящему всего на одном языке), относится к гораздо более высокому типу, нежели склад ума, характерный для лингвиста (пусть даже тот владеет двадцатью языками).

Точный аналог этого Древа Мысли — древовидная структура нервной системы.

В наши дни встречается очень много людей, исключительно «хорошо информированных», но не имеющих ни малейшего представления о том, что означают известные им факты. Необходимые для этого высшие умственные способности у них не развиты. Индукция для них — непосильная задача.

Подобная склонность к простому накоплению фактов безо всякой их обработки граничит со слабоумием. Известны случаи, когда умственно отсталым людям удавалось нашпиговать свою память таким количеством знаний, на какое нормальному человеку нечего и надеяться.

В этом огромный недостаток современной системы образования: ребенку набивают голову фактами, даже не пытаясь объяснить, как они связаны между собой и что из них следует. И в результате даже сами факты очень быстро забываются.

Подобный подход оскорбителен и раздражителен для всякого достойного ума и способен испортить даже самую хорошую память.

Любые две данные идеи обретают подлинный смысл лишь тогда, когда их примиряет между собой третья, а провести эту операцию в совершенстве можно лишь при условии, что исходные две идеи противоположны друг другу. В этом сущность гегельянской логики.

Как было показано выше, Магическая Чаша — это также цветок. Это лотос, раскрывающийся навстречу солнцу и собирающий росу.

Лотос держит в руке Исида, великая Мать. Это символ, подобный Чаше в руке ГОСПОЖИ НАШЕЙ БАБАЛОН.

Согласно индийской системе физиологии, упомянутой в главе о дхаране, лотосы есть и в человеческом теле[7].

В крестцовом отделе, где пребывает спящая Кундалини, расположен трехлепестковый лотос — вместилище репродуктивной силы.

На уровне пупка размещается шестилепестковый лотос — хранилище сил, которые питают и поддерживают тело.

Лотос в области солнечного сплетения — сосуд нервной силы.

Шестилепестковый лотос в области сердца соответствует Тиферет и хранит в себе жизненную силу, связанную с кровью.

Шестнадцатилепестковый лотос на уровне гортани — вместилище сил, которые питают дыхание.

В лотосе о двух лепестках, расположенном в области шишковидной железы, накапливаются силы, питающие мысль.

И, наконец, над стыком черепных костей помещается величественный лотос о тысяче и одном лепестке, воспринимающий влияния свыше; в этом лотосе пробужденная Кундалини адепта наслаждается блаженным общением с Владыкой всего сущего.

Магическая Чаша — символ всех этих лотосов.

В человеческом теле эти лотосы лишь слегка приоткрыты или раскрываются только для того, чтобы принять соответствующее им питание. В сущности, проще сказать, что они закрыты; заключенные в них питательные силы в отсутствие солнечного света превращаются в яд.

Магическая Чаша — это сосуд без крышки, однако ее следует постоянно держать под плотным покрывалом, открывая лишь при воззваниях к Наивысшему.

Кроме того, чашу необходимо скрывать от непосвященных. Жезл следует беречь от посторонних глаз, дабы профаны, убоявшись, не дерзнули сломать его; Чашу же — дабы они не осквернили ее прикосновением.

Верно, что служитель, кропящий водой из этой чаши, благословляет не только Храм, но и тех, кто не вхож в него: вода должна изливаться щедро и без ограничений! Однако не открывайте никому своей истинной цели; и никому не открывайте тайны вашей силы.

Помните о Самсоне! Помните о Гае Фоксе![8]

Из всех способов развития Понимания наилучшими, пожалуй, следует признать те, что предлагает священная каббала, — при условии, что разум полностью осознаёт их абсурдность и не позволяет переубедить себя[9].

Полезны также медитации особого рода — не медитация в строгом смысле, предназначенная для успокоения ума, но практики наподобие саммасати[10].

В эзотерическом плане можно, при необходимости, тренировать ум посредством изучения какой-либо развитой науки, например, химии или математики.

Организация знаний — это первый шаг, второй же — интерпретация. Мастер Храма, степень которого соответствует Бине, клянется «толковать каждое явление как особое обращение Бога к его душе».

Но опробовать эту практику с пользой для себя может даже начинающий.

Факты либо встраиваются в систему, либо нет; если нет — гармония нарушается; но поскольку гармонию Вселенной нарушить невозможно, то разлад следует искать в уме ученика — так выясняется, что он звучит не в тон со вселенским хором.

Пусть он сначала найдет место в мозаике для самых значимых фактов, затем перейдет к не столь важным… и наконец, в один прекрасный летний день, разморенный и отяжелевший после сытного обеда, он внезапно постигнет смысл существования мух и увидит ему достойное оправдание!

Поначалу все мы не понимаем почти ничего, и это поистине ужасно и прискорбно. Мы видим, что этот мир полон жестокости, расточительства и скудоумия.

На первых порах размышления о Вселенной — чистая, почти ничем не смягчаемая мука. Этим фактом объясняется большинство философских умопостроений.

Средневековые философы безнадежно заблуждались, поскольку теология требовала от них соотносить все сущее с мерилом благополучия человека. Затем дело дошло до сущих нелепостей: Бернарден де Сен-Пьер[11] (или кто?) утверждал, что близ того места, где люди возводили большой город, Господь в милосердии Своем всякий раз пролагал реку, дабы споспешествовать торговле. Но правда в том, что воображать себе Вселенную служанкой человека бессмысленно. Если лошади созданы для того, чтобы человек на них ездил, то не для того ли создан человек, чтобы его ели черви?

Таким образом, мы вновь убеждаемся: чтобы достичь Понимания, прежде необходимо беспощадно выкорчевать саму идею Эго.

На первый взгляд кажется, что эта установка несовместима с той, на которую опирается Мастер Храма. Что может быть эгоистичнее, чем толковать каждое происшествие как особое обращение Бога к нашей душе?

Однако Бог есть все сущее, а не какая-либо часть; а, следовательно, каждое такое «обращение» означает расширение души, избавление ее от обособленности.

От каждого солнечного луча цветок раскрывается шире.

Поверхность воды в Магической Чаше беспредельна, и нет на ней ни единой точки, отличной от любой другой[12].

Поэтому, в конечном счете, если жезл — это связывание и ограничение, то Чаша есть расширение — в Бесконечность.

И в этом таится опасность, грозящая Чаше: она непременно должна быть открыта всему сущему, но если вложить в нее нечто несоразмерное, неуравновешенное или нечистое, она пострадает.

И здесь источником затруднений снова оказываются наши мысли. Грубость и тупость «простых впечатлений» мутят воду; «эмоции» вздымают на ней волны; «восприятия» все еще слишком далеки от совершенной чистоты истины — они порождают отражения; «склонности» же преломляют свет с тем или иным коэффициентом. И даже само «сознание» есть то, что проводит различие между низшим и высшим[13]; это та ужасная стадия в великом кощунстве сотворения мира, на которой вода, что над твердью, отделяется от воды, что под твердью.

Так как вода эта[14], даже в самом лучшем случае, — всего лишь отражение, сколь же безмерно важной становится задача ее успокоения и поддержания в неподвижности!

Если чаша колеблется, свет преломляется.

Поэтому Чашу устанавливают на Алтаре, форма которого — четырехугольник, воля, помноженная на волю[15], подтверждение воли в Магической Клятве, закрепление воли в Законе.

Когда вода мутная, заметить это нетрудно; нетрудно и очистить ее от ила; но есть и такие нечистые примеси, от которых не избавиться иначе, как с помощью дистилляции, да и ту в некоторых случаях приходится повторять до семидесяти семиджы раз.

Однако существует универсальный растворитель и гармонизатор — роса столь чистая, что одной капли ее, добавленной в Чашу, достанет, чтобы на время вода достигла полного совершенства.

Имя этой росе — Любовь. Даже если это любовь человеческая, под властью ее вся Вселенная представляется совершенной; Божественная Любовь же, о которой ныне идет речь, способна на много большее.

Ибо любовь человеческая есть возбуждение, а не успокоение ума; и, будучи привязана к отдельной личности, в конце концов лишь приносит большие беды.

Божественная Любовь же, напротив, не привязана ни к каким символам.

Она не терпит никаких ограничений, ни по мощи, ни по охвату. Она — не что иное, как та звездная роса, о которой говорится в Священных Книгах, ибо НУТ, Владычица Звезд, именуется «Целокупной в Небе», и это — та Роса, что омывает тело Адепта «благовонным нектаром пота»[16].

Поэтому, хоть в чашу эту и вмещается все сущее, но силою сей росы оно утрачивает все свои особенности. И потому эту Чашу держит в руке БАБАЛОН, Владычица Города Пирамид, где все неотличимы друг от друга и где не дано воссесть никому, кто еще не утратил свое имя.

О том, чем наполнена эта Чаша, сказано также, что это — вино. Это — Чаша Опьянения. Опьянение [англ. intoxication] означает отравление, и прежде всего — тем ядом, которым смачивают стрелы. Обдумайте Видение Стрелы из «Книги 418» и обратитесь к тем местам из Священных Книг, где говорится о действии духа под влиянием смертельного яда.

Ибо для каждой отдельно взятой вещи Достижение означает, в первую очередь, разрушение ее индивидуальности.

Каждая из наших идей должна предать свое «Я» Возлюбленному, дабы в конце концов и мы смогли предать свое «Я» Возлюбленному в свой черед.

Читавшие «Историческую лекцию»[17] вспомнят, как Адепты, «с улыбкой оставившие домы свои и все, что имели, с нерушимым спокойствием и верностью неколебимой оставляли само Великое Делание; ибо такова последняя и величайшая из проекций[18], которые совершает алхимик».

Мастер Храма пересек Бездну и вошел во Дворец Королевской Дочери; ему достаточно вымолвить одно слово, и все растворится. Но вместо этого он укрывается в земле и возделывает сад[19].

Тайна сия слишком глубока, чтобы разъяснить ее в этих обрывках неочищенных мыслей; ее следует постигать в медитации.