Алистер Кроули. «Liber VII» – текст с комментариями.
Полужирным шрифтом даны комментарии NEMO[3], курсивом — комментарии Брата I.A.O.
* * *
Пролог Нерожденного
- Вмое одиночество входит…
«Одиночество» — то, что испытывает Дитя Бездны[4]. - Голос флейты из сумрачных рощ на склонах дальних холмов.
«Флейта» — флейта Пана. - Простерлись они от бурной реки до самого края пустыни.
«Река» — Евфрат[5]. «Пустыня» — Бездна, обиталище Хоронзона. - Я вижу Пана.
«Пан» — отец NEMO. - Наверху — вечные шапки снегов.
«Снега» — троица Высших сефирот. - И дым их курений возносится ввысь, в самые ноздри звезд.
«Звезды» — Нуит. - Но что мне до них?
- Мне — только дальняя флейта, немеркнущий образ Пана.
- Со всех сторон — Пан, открывшийся зренью и слуху;
Великое Море Бины.
- Благоуханием Пана пронизано всё; вкусом его наполнился рот, и разразился язык мой чудн?й и чудовищной речью.
- Все средоточия боли и наслажденья — в его могучих объятьях.
Воспламенились все чакры.
- Шестое, тайное чувство воспламенилось Его сокровеннейшей сутью,
Аджна-чакра, «третий глаз», раскрывается для созерцания великого видения.
- И я бросаюсь стремглав с обрыва существованья
Из Хесед в Бину. - В бездну, к небытию.
Тот переход в небытие, который позволяет пересечь Бездну.
- Конец одиночеству, как и всему на свете.
Ибо в Городе Пирамид есть и другие Мастера. - Пан! Пан! Ио Пан! Ио Пан!
Глава I
- Бог мой! Как я люблю тебя!
- С неистовой алчностью зверя я за Тобой охочусь по всей Вселенной.
Шехина, жаждущая возлечь на брачное ложе с Божеством.
- Вот Ты стоишь, как на вершине башни на самом краю укрепленного града. А я на Тебя слетаю, как белая птица.
Взгляд с высоты трех Высших сефирот.
- Ты — Возлюбленный Мой; я вижу Тебя как нимфу, простершую белые члены свои у ручья.
Томление, жажда, священное желание.
- Она возлежит на покрове мха; нет никого, кроме нее одной;
- Иль Ты не Пан?
Пан есть Нуит.
- Я есмь Он. Не говори, о мой Бог! Да свершится работа в молчанье.
- Да сгустится крик боли моей в белого олененка и умчится в лесную чащу!
- Ты — кентавр, о мой Бог, от фиалок, Тебя увенчавших, до самых копыт.
Кентавр — символ Стрельца, пути Самех, связывающего Йесод с Тиферет. Призывание Священного Ангела-Хранителя.
- Ты тверже булата; алмаз не сравнится с Тобой.
- Иль не предал я Тебе это тело и душу?
Свободный Адепт отрекается от всего, чтобы пересечь Бездну. «Ибо если ты не исполнишь сего по воле своей, это сделаем Мы, вопреки твоей воле, — дабы ты был допущен к Причастью Грааля в Часовне Скверны» («Liber Cheth», 11).
- Я добиваюсь тебя, рассекая кинжалом горло.
Кинжал = Клятва Бездны. Горло = Даат.
- Да утолится этой струею крови Твоя кровожадность, о Бог мой!
Излияние крови в чашу Бабалон.
- Ты — крошечный белый кролик в убежище Ночи.
Алхимический «Белый Орел»?
- Я больше лисицы и больше норы.
Алхимический «Красный Лев»?
- Даруй мне Твои поцелуи, о Господи Боже!
- Молния с неба сошла и пожрала стадо овечек.
Тигель, в котором переплавляется неблагородная материя?
- Се, язык и огонь; я вижу трезубец, идущий по морю.
- Голова его — феникс; под ней — два шипа. Пронзают они нечестивых.
Жезл Феникса[6]. - Берегись, о серый божок, дабы я не пронзил Тебя!
- От серого — к злату; от злата — к тому, что превыше злата Офира.
Завершение алхимической операции.
- Бог мой! я ведь люблю Тебя!
- Зачем нашептал Ты мне то, что можно понять двояко? Иль убоялся Ты, о козлоногий, рогатый, о молнийный столп?
- Молния сеет окрест жемчуга; с жемчугов осыпаются черные капли «ничто».
- Я основал всё на едином, единое — на пустоте.
- Без опоры в эфире, о Бог мой, Бог мой!
- О, великое солнце славы, что скрыто от взора! срежь свои вежды!
- Природа умрет; она укрывает меня, страхом смыкая вежды мои; она укрывает меня от Моего разрушенья, о Ты, отверстое око!
- О, вечно льющее слезы!
Бина, Великая Мать, — Владычица Скорби.
- Не Исидой, матерью моей, не Осирисом, собой, но Хором, кровосмесителем, предавшимся Тифону, — вот кем да буду я!
Этот стих — мысль, пришедшая на ум при упоминании о льющем слезы. - Это мысль; а мысль — это зло.
Поправка от Айвасса. - Пан! Пан! Ио Пан! — и довольно.
Инвокация, помогающая вновь обрести вдохновение. - Не погружайся в смерть, о душа моя! Думай о смерти, словно о ложе, раскрывшем тебе объятья!
- О, как я люблю Тебя, о мой Бог! И превыше всего — тот яростный свет параллельных лучей бесконечности, что преломляются так безобразно в тумане ума.
Луч, или древко Стрелы, ударяет в Даат и рассеивается в ней. - Я люблю Тебя.
Я люблю Тебя.
Я люблю Тебя. - Ты прекрасен, белее жены, в столпе этого трепета.
- Я устремляюсь вверх, как стрела, и становлюсь тем, что Вверху.
Намек на Стрельца, как в 9-м стихе этой главы.
- Но это — смерть и пламя погребального костра.
- Вознесись же в пламени костра, душа моя! Твой Бог подобен холодной пустыне самых дальних небес, в которую ты изливаешь свой слабый свет.
Вновь призывание Священного Ангела-Хранителя.
- Когда Ты узнаешь меня, о пустой Бог, пламя мое угаснет совсем в Твоей великой N.O.X.
N.O.X. = Айн Цадди Нун = 210 =NOX. N = Монту, O = Амон, X = Исида-Дева[7].
- Чем Ты будешь, мой Бог, когда я Тебя разлюблю?
- Червем, ничем, презренным отродьем!
- Но — ах! я люблю Тебя.
- Миллионы цветов из корзины Того, что За Гранью, я бросил к Твоим ногам; елеем, и кровью, и поцелуями уст умастил я Тебя и Твой Посох.
- Я разжег в Твоем мраморе жизнь — да! и смерть.
- Я был околдован зловонием уст Твоих, не знавших иного вина, кроме жизни.
Ср. «Liber LXV», I, 14: «Как нечистые поцелуи портят кровь, так и мои слова пожирают дух человеческий».
- Как белы эти губы от капель росы Вселенной! Ср. «Liber LXV», I, 59: «Пурпур уст твоих, о блистающий, окрасился белым сияньем от уст Адонаи!».
- Ах! звездный ручей, источаемый матерью Горней, изыди!
Адепт возносится до самой Кетер…
- Я — Та, что грядет, Дева для всех мужей.
Она грядет, дабы сочетаться браком с Божеством как Его Шехина.
- Я — отрок перед Тобою, о Ты, Бог-сатир.
- Ты накажешь меня наслажденьем — Скорее! Скорее! Скорее!
- Ио Пан! Ио Пан! Я люблю Тебя. Я люблю Тебя.
- О, мой Бог, пощади меня!
- Скорее!
Свершилось! Смерть. - Я выкрикнул слово — и стало оно могучим заклятьем, чтобы связать то, что Незримо, и колдовством, чтоб развязать то, что в оковах; о да! развязать то, что в оковах!
Бракосочетание Земли и Неба.
Глава II
Данная глава соответствует планете Сатурн.
- О, мой Бог! бери меня снова, всегда. Вовеки! Вовеки!
- То, что огнем изошло из Тебя, из меня исходит водой; так пусть же Твой Дух овладеет мною сполна, дабы десница моя извергла перун.
Йесод
«Огонь» — Шин, «Вода» — Мем, «Дух» — Алеф.Ср. «777», 31-бис: Шин несет на себе двойную нагрузку — Огонь и Дух.
Десница пророка исторгает страницы этого священного писания. - Странствуя по вселенной, я увидел войну двух галактик: они сшибались рогами, пронзая друг друга, словно быки на земле. Я убоялся.
[9 и 8].
Что здесь подразумевается — номера сефирот? Но где в этом стихе указания на атрибуты девятой и восьмой сфер? Имеется в виду, что эти сферы и есть две враждующие галактики? - И, прекратив свою битву, они обернулись ко мне, и сокрушили меня, и изорвали в клочья.
Ср. «777», 32-бис: Тав несет на себе двойную нагрузку — Сатурн и Земля. Данные начальные стихи подтверждают вознесение Пророка в Йесод и за пределы тех ограничений, о которых сказано в 11-м стихе I главы «Liber LXV»: «И негоже сапожнику пустословить о деле Царей. О сапожник! почини мне башмак, чтобы ходил я! О царь! как если б я был тебе сыном, говори со мной о Посольстве к Царю, Брату твоему!»
- Лучше б меня растоптал Слон-Миродержец!
Сатурн = Свинец; Йесод; Ганеша.Ганеша — индуистский бог мудрости. Здесь выражаются неуверенность и страх Пророка.
- О, мой Бог! Ты — ручная моя черепашка!
В древней картине мира Земля представлялась плоской твердью, покоящейся на гигантской черепахе. Кроме того, черепаха соответствует Йесод.[8]
- Но Ты несешь на себе Слона-Миродержца.
Слон соответствует 22-му пути, Ату «Вожделение».
- Я пробираюсь под панцирь Твой, как любовник — в постель своей милой; я заползаю внутрь и сижу в Твоем сердце, таком уютном и теплом, как только возможно.
Воззвание к Священному Ангелу-Хранителю.
- Ты укрываешь меня, дабы не слышал я трубного гласа Слона-Миродержца.
И восхождение над земным планом.
- На агоре за Тебя не дадут и обола; но Тебя не купить и за цену всего Мирозданья.
Обращение к наивысшему, к самому Айн Соф Аур.
- Ты подобен прекрасной нубийской рабыне, чей обнаженный пурпур прильнул к мрамору этих зеленых колонн над купальней.
Ату XVII («Звезда») — «что наверху, то и внизу». Также ср. с 20-м стихом I главы «Liber LXV»: «О, прекрасный мой! уподобил я тебя нубийскому рабу с кожей черной, как смоль; юноше печальноокому», — и с 1-м стихом II главы «Liber LXV»: «Под своды лазуритовой горы взошел я, как пролетает меж столпами бирюзы зеленый сокол, восседающий на престоле Востока».
- Брызжет вино из черных ее сосцов.
Ату XVII — вселенная в равновесии.
- Недавно я пил вино в доме у Пертинакса. Мальчик-кравчий благоволил мне и подливал из кувшина с отличным сладким хиосским.
Pertinax = «крепко держащийся за что-либо»[9]. - Был там дорийский отрок, искусный борец и атлет. Луна полнолунья во гневе бежала прочь, скатившись по взморью. Ах! мы же только смеялись.
Йесод. - Я был мертвецки пьян, о мой Бог! Но Пертинакс повел меня к брачному ложу.
Perdurabo.
- На мне был терновый венец — мой единственный свадебный дар.
Схожее пророчество изрек Исаия[10].
- Ты — словно рог козла с берегов Астора, о Ты, мой Бог, — узловатый, кривой и крепкий, как дьявол.
Мархур[11]. - Холоднее всех льдов со всех ледников Голой горы было вино, что излилось из него для меня.
Нанга Парбат[12]. - Дикая пустошь, луна на ущербе. Тучи несутся по небу. Сосны кругом стоят, а за ними — высокие тисы. Ты — посредине!
Снова Йесод и Айин, обитель Сатурна. - О, возрадуйтесь, жабы и кошки! Вы, скользкие твари, идите сюда!
Жаба соответствует Йесод, так же как слон и черепаха. Кошка соответствует Ату «Луна»[13].
- Пляшите, пляшите пред Господом Богом нашим!
- Он есть он! Он есть он! Он есть он!
Ср. «Я есмь тот, Кто я есмь».
- Зачем же мне продолжать?
Ср. «Liber AL», II, 73—74: «Ах! Ах! Смерть! Смерть! ты будешь жаждать смерти. Смерть запретна, о человек, для тебя. Чем дольше ты жаждешь, тем будет славнее триумф ее. Долго живущий и страстно жаждущий смерти — вовеки Царь меж Царей».
- «Зачем? Зачем?» — внезапно бормочут и квохчут миллионы адских чертят.
? - И разносится смех.
Ср. «Liber LXV», II:20—24: «Полоумный мальчишка, сидевший рядом со мною, спросил у лебедя: “Кто ты, и почему ты паришь, и летишь, и падаешь вниз, и взмываешь ввысь в пустоте? Посмотри, сколько эонов минуло! откуда пришел ты? Куда ты идешь?” Я, рассмеявшись, ответил ему с укором: “Ниоткуда! Никуда!” Тогда спросил он (ибо лебедь хранил молчание): “В чем же смысл этого вечного странствия, если цели нет?” И прильнул я головою к Голове Лебедя и ответил, смеясь: “Не радость ли неизреченная — в этом бесцельном полете? Не усталость ли с нетерпеньем — для тех, кто стремится к цели?”».
- Но он не сквернит Мирозданье; не сотрясает звезды.
Ср. «Liber LXV», II:12: «Но не пробудилась она; поцелуи мои лишь осквернили ее, и почернела она предо мною».
- Боже! как я люблю Тебя!
- Я иду по сумасшедшему дому; все люди вокруг меня безумны.
Меланхолия Сатурна.Неофит, изучающий избранную главу этой Книги, словно слышит голос Хабс, окрашенный скорбью Великой Матери.
- О, безумье! безумье! безумье! желанно ты!
Обряды Вакха.
- Но я люблю Тебя, Боже!
- Эти люди стенают и воют; бредят с пеной у рта.
И Диониса.
- Мне становится страшно. Я не могу сдержаться; я одинок. Одинок. Одинок.
Ср. «Liber AL», II:23: «Я один: там, где я, Бога нет», — а также II:46—47: «Ты потерпел неудачу? Ты сожалеешь? Страх — в сердце твоем? Там, где я, этого нет».
- Подумай, о Бог, как я счастлив Твоей любовью.
- О, мраморный Пан! О, ложный злокозненный лик! Я люблю поцелуи Твои, что темны, кровавы и смрадны! О, мраморный Пан! Твои поцелуи — как солнечный свет над синью Эгейского моря; их кровь — кровь закатного неба Афин; зловоние их — словно сад македонских Роз.
Ср. «Liber LXV», II:23: «Не станут они восхвалять тебя во всеуслышанье; но в ночную стражу один проберется к тебе и в тайном пожатии сожмет твою руку; другой вдали от глаз людских увенчает тебя венком из фиалок; а третий, в дерзновенье великом, приникнет устами страсти к твоим устам».
- Мне снился закат, и розы, и виноградные гроздья; Ты был там, о мой Бог; Ты предстал мне подобьем афинской гетеры, и я любил Тебя.
Ср. «Liber LXV», II:26—27: «Но теперь Я с тобою; не покину тебя вовек. Ибо Я — тот нежный и гибкий, что обвивает тебя, о золотое сердце!»
- Ты — не сон! О, Ты слишком красив и для сна, и для яви!
- Я разгоняю безумцев, живущих на этой земле; я гуляю по саду один со своими щенками.
Ср. «Liber LXV», I:36—38: «(Из некоего мира доносится неумолчный плач.) Этот падающий лепесток для малых сих — как волна, что вот-вот поглотит их землю. Оттого приступят они к слуге твоему и скажут: кто поставил тебя спасти нас? И охватит его глубокая скорбь».
- Я необъятно огромен; та галактика — лишь дымовое кольцо от моих благовоний.
Кольцо Сатурна. - Возжигай же странные травы, о Бог!
- Варите, отроки, мне колдовское зелье из ваших взглядов!
С этим и предыдущим стихом ср. «Liber AL», I:63: «Пой для меня восхищенную песнь любви! Возжигай для меня благовония! Носи для меня драгоценности! Пей во имя мое, ибо я люблю тебя! Я люблю тебя!»
- Опьянилась сама душа.
Ср. «Liber LXV», I:64: «Опьяняй же сокровеннейшее в себе, о возлюбленный мой, а не внешнее!»
- Ты пьян, о мой Бог, от моих поцелуев.
- Мирозданье кружится: Ты взглянул на него.
Ату X.
- Дважды, и всё свершилось.
- Приди, о мой Бог, заключим друг друга в объятья!
- Лениво и жадно, пылко и терпеливо: так я буду трудиться.
Пороки и добродетели гномов[14].
- И тогда наступит Конец.
Намек на ограничивающие свойства Сатурна.
- О, Боже! О, Боже!
- Глупо Тебя любить: Ты жесток, Ты не даешь мне Себя.
Символическое описание «темной ночи души». Ср. восклицание Христа на кресте: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»
- Приди же ко мне сейчас! Я люблю Тебя! Я люблю Тебя!
- О, милый мой, милый мой, — Поцелуй меня! Поцелуй меня! Ах! и еще.
- Сон, забери меня! Смерть, забери меня! Эта жизнь чересчур полна: она причиняет боль, она убивает, довольно ее с меня.
Тяжесть Сатурна.
- Дай мне вернуться в мир; о да! возвратиться в мир.
Пророк утомлен этой тяжестью.
Глава III
Данная глава соответствует планете Юпитер.
- Я был жрецом Амона-Ра во храме Амона-Ра, что в Фивах.
Амон-Ра соответствует Хесед, сефире Юпитера.
- Но появился Вакх, распевая песни; пришел он со свитою дев, облаченных в винные лозы: девы в темных плащах, и Вакх среди них — как молодой олень!
- Боже! как выбежал я, разъяренный, и разогнал этот хор!
- Но Вакх встал во храме моем как жрец Амона-Ра.
Свободный Адепт.
- Я же, охваченный страстью, ушел в Абиссинию с девами, и жили мы там, вкушая великую радость.
- Сверх меры; воистину так!
- Готов я вкушать и зрелый плод, и незрелый во славу Вакха.
Оргиастическое причастие; бракосочетание с девой и с блудницей; с дочерью и с матерью.
- Террасы в венках остролиста и оникс, опал и сардоникс уводят уступами вверх, в прохладную зелень портика из малахита.
Остролист (падуб) — вечнозеленое растение[15].
Оникс соответствует 32-му пути (Сатурну); опал — 8-му и 12-му путям (Меркурию); сардоникс — это полосатый оникс, состоящий из сарда и халцедона[16].
- Внутри — хрустальный моллюск, подобие устрицы, — о, слава Приапа! О, блаженство Великой Богини!
Устрица — символ Йони. Ср. «Книгу Лжей», главу 3 («Устрица»).
- В нем — жемчужина.
Дистилляция в перегонном кубе соития.
- О, Жемчужина! ты изошла от величья ужасного Амона-Ра.
Человечество, облагороженное трансмутацией и возвысившееся до царского величия.
- И в сердце жемчужины я, жрец, увидел немеркнущий блеск.
Семя Логоса.
- Яркий настолько, что мы не могли смотреть! Но гляди! кроваво-красная роза — на кресте раскаленного злата!
- И я поклонился Богу. Вакх! ты — возлюбленный Бога моего!
- Я, тот кто был жрецом во храме Амона-Ра и смотрел за течением Нила множество лун, много, о, много лун, — ныне я юный олень в серой земле.
- Устрою я танцы свои на ваших молебнах, и те, кого тайно люблю, будут вас привечать.
♂и♀♀, и т.д. - Возлюбишь ты одного из властителей серой земли.
- Он принесет тебе то, без чего все напрасно: жизнь человека, что изольется во имя твоей любви на Мои Алтари.
Смерть, ведущая к перерождению над Бездной, в Городе Пирамид.
- Аминь.
- Скорей бы это случилось, о Бог, мой Бог! Я томлюсь о Тебе, я блуждаю совсем один средь безумных людей, в серой земле запустенья.
- Ты поставишь мерзостный Образ порока. О радость! — заложить этот камень, что станет главою угла.
- Будет воздвигнут он на высокой горе; только мой Бог станет беседовать с ним.
⏊Фаллос как Устремление.
- Высеку я его из цельного камня-рубина; издалека будет заметен он.
- Приди! разбередим сосуды земли: будет сочиться из них чуднОе вино.
Возбуждение пениса и семяизвержение; ср. дневники Кроули и его эксперименты в области сексуальной магии.
- Под рукою моей он растет; он закроет все небо.
⏊Мастурбация Хепри, возводящего звезды и богов в ночное небо.
- Ты — у меня за спиной; я кричу от безумного счастья.
- И могучий Итуриэль промолвил тогда: «Поклонимся же и Мы сему незримому чуду!»
Итуриэль — ангел из «Потерянного рая» Мильтона, возвращающий Сатане его подлинный облик[17].
- И поклонились они, и промчались архангелы по небу.
- Странный и полный тайны, как желтый священнослужитель, зовущий несметные стаи серых огромных птиц из северных стран, — так я стою и призываю Тебя!
Дали-Фу[18]. - Да не затмят они солнце своими крылами и шумом!
- Форму и тех, кто ее почитает, — долой!
Рупа и прочие скандхи.Скандхи — склонности пяти частей души; Рупа — тенденции Нефеш.
- Я пребываю в покое.
- Ты — как скопа на рисовом поле; я — красный большой пеликан в водах заката.
Белое и красное.Алхимическая формула.
- Я — как черный скопец; а Ты — ятаган. Я отсекаю главу тому, кто исполнен света, подателю хлеба и соли.
Черное и белое.Алхимическая формула.
- Да! Я крушу — и кровь, как закат на ляпис-лазури Царской Опочивальни.
Розовое и синее.Алхимическая формула.
- Я крушу! Распался весь мир на могучий ветер, и громкий глас вопиет на языке, неподвластном устам человека.
Малкут распалась в Руах.Бракосочетание Малкут с Тиферет в мире Йецира.
- Я узнаю этот звериный вскрик первобытного счастья; полетим же ему вослед на крыльях бурного ветра прямо в святую обитель Хатхор; принесем на ее алтарь пять сокровищ коровы!
Нецах. - Снова — нечеловеческий глас!
- Всей своей исполинской громадой бросаюсь я в пасть урагана, и крушу, торжествуя, и воспаряю над морем.
Ход. - Вот некий Бог, странный и бледный, бог боли и смертных пороков.
- Душа моя жалит себя, как скорпион, угодивший в кольцо огня.
- Сей мертвенно-бледный Бог, отвративший свое лицо, Бог коварства и смеха, юный дорийский Бог, — ему я стану служить.
- Ибо конец сему — невыразимая мука.
- Лучше уж запустенье великого серого моря!
- Но жителей серой земли постигнет беда, о Бог мой!
- Дай мне засыпать их грудами роз!
Тиферет дает импульс для преодоления Бездны.
- О, восхитительный Бог, улыбнись зловещей улыбкой!
- Я срываю Тебя, о мой Бог, как пурпурную сливу — с древа, согретого солнцем. Как Ты таешь во рту у меня — Ты, сахар Звезд освященный!
- Весь мир пред моими очами сер, как старый потертый бурдюк.
- Все вино из него — на этих губах.
Вино Иакха. - Ты зачал меня в лоне мраморного Истукана, о, мой Бог!
Т.е., изначально меня побудило к Поискам видение Скорбящей Исиды. - Тело его холодно, как лед миллионов лун, и тверже алмаза вечности. Как мне выйти оттуда на свет?
- Ты — это Он, о Бог мой! О, мой любимый! дитя мое! отрада моя! Ты — как плеяда дев, как сонм лебедей на озерной глади.
- Я чувствую, что значит нежность.
- Я тверд и силен, как подобает мужчине; но Ты приходи! я буду нежен, и мягок, и женствен.
- Сокрушишь Ты меня в виноградной давильне Твоей любви. Кровь моя запятнает жгучие стопы Твои литанией Любви в Страданье.
- Будет новый цветок на полях, в виноградниках — новые гроздья.
- Пчелы сберут новый мед; певцы сложат новую песнь.
- Мне же в награду достанется Боль Козерога; и погрузится в дрему тот Бог, что восседает на раменах Времен.
- Тогда совершится все, что написано; да, совершится.
Ату XX = Шин = 718[19]= Совершилось в An. XX при Солнце в Овне [март—апрель 1924 года e.v.] (относится к AL III:10[20]).
Глава IV
Данная глава соответствует Солнцу.
- Я — словно дева, что плещется в чистом пруду, в прохладной воде.
Малка[21]и Царский Сын. Душа и Священный Ангел-Хранитель. - О, мой Бог! Смуглый и вожделенный, всходишь Ты из-под воды, как золотой туман.
Этот туман — завеса Парокет.
- Весь Ты — чистое злато: власы, и брови Твои, и ослепительный лик; вплоть до кончиков пальцев Ты весь — розовеющий сон золотой.
Роза и Золото — символы Тиферет.
- В очи Твои златые, в самую глубь, прядает моя душа, как архангел, грозящий солнцу.
Познание и Собеседование со Священным Ангелом-Хранителем.
- Меч мой пронзает Тебя насквозь и насквозь; прекрасное тело Твое, сокрытое за миндалями этих очей, источает хрустальные луны.
Солнце и Луна — очи Хора.
- Глубже, всё глубже. Я падаю, как Мирозданье, что рушится в бездну Лет.
Священный Ангел-Хранитель подталкивает Соискателя так, чтобы тот смог по инерции перенестись через Бездну.
- Ибо Вечность зовет; Надмирность зовет; мир Слова ждет нас.
В конце пути через Бездну ожидает Бина.
- Довольно речей, о Боже! Стисни клыками пса Вечности горло мое!
Вместе с тьмою Моря Бины приходит безмолвие.
- Я подобен раненой птице, кружащей и бьющей крылами.
Испытание Бездны.
- Кто знает, где я упаду?
Смятение, царящее в Бездне. Ср. «Liber AL», II:27: «Великая опасность во мне; ибо тот, кто не поймет этих стихов, совершит большую ошибку. Он падет в яму, имя которой — «Потому что», и погибнет там среди псов Рассудка».
- О, Благословенный! О, Бог! О, мой пожиратель!
Это формула Бездны: отречение от всего, чем ты владеешь и чем являешься.
- Дай мне упасть, дай сорваться и рушиться вниз в одиноком долгом паденье!
Инерция, переносящая соискателя через Бездну.
- Дай мне упасть!
Стремление к Нуит.
- Но нет покоя нигде, о, Сердце Мое, кроме лишь той колыбели, что качала царевича-Вакха, — кроме бедра Пресвятого.
Утешение, которое дает соискателю его Ангел-Хранитель.
- Там — покой, под пологом ночи.
Завершение испытания Бездны — N.O.X., великая Ночь Пана, Море Бины.
- Уран упрекал Эрота; Марсий — Олимпа; я упрекаю мою любовь — красавца с солнечной гривой: ужели не петь мне?
H.C.I.P.[22]
17: Ужель не сберут вкруг меня мои чародейные песни чудесных гостей — древесных богов, чьи тела блестят умащеньями лунного света, и меда, и мирры?
- Благоговенья полны вы, возлюбленные мои! Поспешим же в низину, где сумрак сгустился сильней!
- Будем там пировать мандрагорой и моли[23]!
Мандрагора соответствует сефире Йесод, а моли — Ход. Это сферы Луны и Венеры соответственно — проявления Богини на планах, более низких, чем Бина.
- Там расставит пред нами Прекрасный священные яства. От румяных пшеничных хлебов вкусим мы пищу мира и станем сильны.
- Из чаши смерти, алой и грозной, напьемся мы крови мира и опьянеем.
Это Чаша Бабалон, наполненная кровью Святых; глоток из нее — смерть.
- Эгей! Песнь для ИАО, песнь для ИАО!
- Приди, дай нам спеть для тебя, Иакх незримый, Иакх-победитель, Иакх несказанный!
- Иакх, о Иакх, о Иакх, с нами пребудь!
- И лик всех времен омрачился, и истинный свет воссиял.
Перед тем, кто освободился от тьмы и плена эго, возгорается истинный свет осознания непрерывности бытия.
- И прозвучал некий клич на неизвестном наречье, и взрезал стоячие воды души, и тело и разум мои исцелились от своего недуга — от самосознанья.
Голос Логоса.
- О да! ангел встревожил воды.
- И вот Его клич: IIIOOShBThIO-IIIIAMAMThIBI-II.
- И не пропел я его по тысяче раз еженощно десять сотен ночей, как Ты снизошел, о мой пламенеющий Бог, и пронзил меня насквозь копьем. Алые ризы Твои распахнулись на целое небо, так что боги сказали: «Все объято огнем; это конец».
- И прильнул Ты устами к ране и исторг из нее миллионы яиц. И мать Твоя села на них; и, се! звезды, и звезды, и те запредельные Вещи, атомы коих — звезды.
Сотворение Вселенной.
- И тогда я увидел Тебя, о мой Бог, сидящим, как белый кот, на решетке увитой листвою беседки; и гул вращенья миров был Тебе в наслажденье[24].
Гарпократ как ступица Колеса на карте Ату X.
- О, белый кот, Твой мех рассыпает искры! Треск и блеск Твой — грохот распада миров.
- В этом белом коте я увидел Тебя полнее, чем в Виденьях Эонов.
♌? - Я плыл в ладье Ра, но нигде во Вселенной, доступной зренью, не нашел никого, кто был бы подобен Тебе!
- Ты был словно белый крылатый конь; и я мчался верхом на Тебе через вечность против Владыки Богов.
♐ - Так мчимся мы до сих пор!
- Ты был как снежинка, что падает с неба в сосновом лесу.
♏. - Миг — и Ты затерялся в сонме похожих и непохожих.
- Но за стеной метели узрел я прекрасного Бога, и это был Ты!
- И еще я читал из некой огромной Книги.
- На древней коже ее были златые буквы: «Verbum fit Verbum»[25].
Логос воплощается через изречение слова.
- И Vitriol,-p0= и имя иерофанта — V.V.V.V.V.
- Все это кружилось в огне, в звездном огне, разреженном, далеком и совсем одиноком, как Ты и как Я, о, Бог мой, душа пустыни!
- Да, и письмена:
Хорошо.
Это голос, сотрясший землю.
Эти сигилы в последовательности слева направо поясняются следующими соответствиями:
1-я строка: Воздух Воздуха, Вода, Земля, Огонь, Вода Воздуха, Земля Воздуха, Огонь Воздуха, Воздуха Огня, Земля Земли, Огонь Воды.
2-я строка: Огонь Земли, Огонь Земли, Воздух Огня, Вода Огня, Земля Огня.
- Восемь раз он вскричал, и по восемь и восемь буду считать я Твои благоволенья, О Ты, Одиннадцатикратный Бог 418!
ת= Слово из 11 букв, соответствующее числу 418[26].
- О да, и по числам, намного большим; по десяти в двадцати двух направленьях; как перпендикуляр пирамиды будут благоволенья Твои.
1022 иπ. - Если счесть их, они — Одно.
- Превосходна Твоя любовь, о Владыка! Тьма являет Тебя, и тот, кто блуждает средь ужаса чащ, может случайно поймать Тебя, словно змея, что ловит певчую птичку.
- Я поймал Тебя, нежный дрозд мой; я — изумрудный сокол; я ловлю Тебя внутренним чувством, хоть и померк мой взор от Твоего сиянья.
- А там — всего лишь глупцы. Я их вижу на желтом песке, облаченных в тирийский пурпур.
- Они тащат в сетях на сушу своего лучезарного Бога; они разводят костер для Владыки Огня и кричат слова поношенья и, сверх того, — наводящее ужас проклятье: Amri maratza, maratza, atman deona lastadza maratza maritza maran.
נ= Иисус, ιχθυς[27].
Перевод «Amri…» и т.д.: «Навеки/беззаконно да умрет он, да умрет он, да умрет душа его без наслажденья (букв. оргазма), он умрет, он умер». - Затем они варят своего лучезарного бога и глотают его целиком.
- Это плохие люди, о мой прекрасный отрок! уйдем в Мир Иной.
Путь, ведущий через Бездну.
- Станем приятной приманкой, приняв соблазнительный облик.
Люди должны стремиться к Нуит так же, как она — к ним.
- Я уподоблюсь роскошной нагой жене, с грудью цвета слоновой кости и золотыми сосцами; все мое тело будет как звездное млеко. Я стану блестящей гречанкой, гетерой с Делоса, Острова непостоянства.
Ату «Звезда» — путь от Тиферет к Хокме.
- Ты же будешь как красный червяк на крючке.
Ату «Император» — путь от Йесод к Нецах. Этот путь — отражение того, который фигурирует в предыдущем стихе, но на более низком плане.
- Но одинаково будем с тобою ловить нашу рыбу.
И на обоих путях можно достичь одного и того же результата.
- А после ты станешь сверкающей рыбой с золотою спиной и серебряным брюхом; а я — свирепым прекрасным мужем, превосходящим силой четыре десятка быков, западным мужем, несущим огромный мешок драгоценных камней на шесте, что длиннее оси мирозданья.
- И принесут эту рыбу в жертву Тебе, а сильного мужа распнут для Меня, и будем мы целоваться, и искупим ошибку Начала; о да! ошибку начала[28].
Глава V
Данная глава соответствует Меркурию.
- О, мой прекрасный Бог! Я плаваю в сердце Твоем, как форель — в горном потоке.
Меркурий — самая близкая к Солнцу планета, дарующая непосредственное знание Бога. Гора устремлена к Солнцу; горный поток сверкает в солнечных лучах.
- Из озерца в озерцо прыгаю я в упоенье; как я хорош собою — и смугл, и злат, и сребрист!
Чакры.Тиферет (Солнце) соединена путями со всеми сефирот, кроме Малкут. «Смугл» — Земля, «злат» — Солнце, «сребрист» — Луна.
- Я даже прекрасней рыжих осенних чащ в пору первого снегопада.
Это пора умирания природы: для того, чтобы увидеть Бога лицом к лицу, нужно умереть.
- А хрустальный грот моих мыслей — еще прекрасней меня.
- Лишь на один крючок можно меня поймать; и это — жена, что стоит у ручья на коленях. Льет она светлые росы и на себя, и в песок, и струятся они рекою.
Ключ XVII.Рыболовный крючок — это Цадди, впоследствии поставленная в соответствие Ату IV. Но путь ее по-прежнему ведет от Йесод к Нецах.
- Вон миртовый куст, и птица на нем; только песнь этой птицы и может меня поднять из озера в сердце Твоем, о Бог мой!
XVII. - Кто сей неапольский отрок, смеющийся в счастье своем? Любовник его — могучий кратер Горы Огня. Я видел его обугленный труп: стекая по склонам, крадучись, нес его долу язык жидкого камня.
Отрок — Царевич, Тиферет.
- И — о! стрекот цикады!
- Я помню те дни, когда был я мексиканским вождем.
Отсылка к биографии Пророка и его Достижению.
- О, мой Бог, был ли Ты и тогда, как ныне, прекрасный возлюбленный мой?
Вершина бхакти-йоги.
- Отрочество мое было ль тогда, как и ныне, отрадой Тебе и усладой?
- Воистину, помню я те беспощадные дни.
- Я помню, как мы заливали горькие воды озер своим золотым потоком; как мы утопили бесценный образ в кратере Ситлальтепетля.
Образ Тиферет.
- Как пламя благое, подняв нас, вынесло прямо в низины, в непроходимую чащу.
Наш Священный Ангел-Хранитель переносит нас от Тиферет к Бездне.
- Да, Ты был странной алою птицей с золотым клювом. Я был Твоею подругой в тех низинных лесах; и доносились до нас издалёка визгливое пенье увечных жрецов и безумные крики: то Дев приносили в Жертву.
- Был там зловещий крылатый Бог; он поведал нам свою мудрость.
Тукан? - И удостоились стать мы звездными зернами злата в песках неспешной реки.
Пребывание в Бездне.
- Да, и эта река также была рекою времени и пространства.
Бездна — это сфера Даат, Знания.
- Там мы расстались; и непрестанно с тех пор становились то меньше, то больше; но вот, наконец, о, сладостный Бог, мы стали самими собой и мы друг другу равны.
Успешный переход через Бездну приводит Свободного Адепта к морю Бины и воссоединению со своим Божеством.
- О, Бог мой, Ты — словно белый козленок с молнией между рогов!
Кетер и Пан. - Я люблю Тебя, я люблю Тебя.
- Каждый вздох, каждое слово, каждая мысль, каждый поступок — единенье в любви с Тобой.
Исполнение Клятвы Бездны, которую приносит Свободный Адепт.
- Сердце мое — маятник любви.
- Песни мои — нежные вздохи;
- Мысли мои — само упоенье;
- А деянья мои — мириады Твоих детей, звезды и атомы.
- Пусть ничего не будет!
- Пусть канет все сущее в это море любви!
- Пусть это служенье в любви станет могучим заклятьем, кое изгонит прочь демонов Пятерицы!
Те пять сефирот ниже Бездны, которые связаны с Тиферет. Работа с ними — задача Старшего Адепта.
- О Боже, исчезло всё! Ты достиг Своего экстаза. Falutli! Falutli!
- И вот торжество тишины. Голоса больше нет.
- Пусть будет так до конца. Мы, бывшие прахом, никогда не рассыплемся прахом.
- Да будет так.
- А после, о, Бог мой, — дыхание Сада, полного Пряных Трав. У каждой из них — отвратительный привкус.
- Вот бесконечный луч рассекает конус; возникает кривая гиперболической жизни.
- Дальше и дальше плывем мы; но мы неподвижны. Это спадает с нас цепь мирозданий.
- Первым спадает простецкий мир; мир старой серой земли.
- Он отпадает прочь, немыслимо далеко; довлеет над ним его лик, печальный и бородатый; он угасает и тает в скорби и тишине.
Иисус. - А мы — в тишине и блаженстве, и лик перед нами — смеющийся лик Эрота.
- Приветствуем мы его улыбкой и тайными знаками.
- Он ведет нас в Перевернутый Дворец.
- Там Кровавое Сердце, пирамида вершиной вниз — прениже Ошибки Начала.
∇, открытый Айвассом. - Упокой меня в Славе Твоей, о любимый, о, великолепный любовник распутной девицы в Самом Тайном Покое сего Дворца!
- И тотчас это свершилось; да, и склеп запечатан.
- Есть тот, кто откроет его.
- Не воспоминаньем, не воображеньем, не молитвой, постом, бичеваньем, не опьяненьем, не ритуалом, не созерцаньем, но только покорной любовью он сможет его открыть.
- Он будет ждать меча Возлюбленного и обнажит горло свое для удара.
- И ударит струей его кровь и начертает мне руны на небе; о да! руны на небе.
Глава VI
Данная глава соответствует Луне.
- Жрицей[29]ты был, о мой Бог, среди друидов; и знали мы силы дуба[30].
- Мы возвели себе храм из камней по подобью Вселенной; ты являл его неприкрыто, я же — сокрыто.
()Йони, сокрытая в Мужчине. - В полночь творили мы там чудесные вещи.
- Трудились мы под луной, идущей на убыль.
- Ужасающий волчий вой раздался над равниной[31].
- Мы ответили; мы охотились вместе со стаей.
- Мы добрались до новой Часовни, и Ты оттуда унес Священный Грааль под Своим облаченьем друида.
- Тайно, украдкой испили мы причастие знанья.
- И ужасный недуг охватил жителей серой земли; мы же возликовали.
- О, мой Бог, скрой славу Свою!
- Приди яко тать, и похитим Святые Дары.
- В наших рощах, в наших монашеских кельях, в медовых сотах блаженства — будем пить, будем пить!
- Это — вино, что придает всему истинный цвет несокрушимого злата.
Вино Иакха. - В этих песнях — глубокие тайны. Недостаточно слушать птицу: чтоб насладиться пеньем, надо птицею быть.
- Я — птица, Ты — моя песня, о славный, галопом несущийся Бог!
- Ты звездами правишь; Ты мчишь на семи созвездьях, в ряд запряженных, по арене Ничто.
Ключ VII. - Ты, Бог-Гладиатор!
- Я играю на арфе моей; Ты бьешься против зверей и огня.
- В радость Тебе — эта музыка, мне — эти битвы.
- Нас с Тобой возлюбил Император.
- Смотри! Он призвал нас на свой высокий помост. Ночь нисходит; это — великая оргия служения и блаженства.
NOX, ночь Пана. - Падает ночь, как с плеча царского сына расшитый блестками плащ — на раба.
- И встает он свободным!
- Набрось, о пророк, свой плащ на этих рабов!
- Ночь велика, и редки в ней огни; но ее торжество дарует свободу рабу.
14-й Эфир. - И вот я сошел в большой и печальный город[32].
- Там мертвая Мессалина меняла свою корону на яды мертвой Локусты; Калигула там бичевал море забвенья.
- Кем же Ты был, о кесарь, что узнал Ты Бога в коне?
- Так! ибо узрели мы Белую Лошадь саксов, высеченную в скале; узрели Морских Коней, что пламенеют над старой серой землей, пеной своих ноздрей нас озаряя!
- Ах! но я люблю тебя, Боже!
- Ты — как луна над заледеневшим миром.
- Ты — как заря высочайших снегов над равниной тигровой страны, выжженной солнцем.
- Молчаньем и речью я поклоняюсь Тебе.
Ср. «Дао дэ цзин». - Но все это тщетно.
- Только молчанье и речь Твоего поклонения мне — лишь они не напрасны.
- Плачьте, о люди серой земли, ибо мы выпили ваше вино: вам остался лишь горький осадок.
- Но мы извлечем из него самую суть — напиток для вас, превосходней нектара Богов.
- В мире злата и Пряностей ценится наша тинктура.
- Ибо наша красная пудра проекции — выше всех совершенств.
- Мало людей; но больше нам и не нужно.
- Виночерпиев будет нам вдоволь, и не иссякнет вино.
- О, драгоценный мой Бог! что за пир Ты нам приготовил!
- Смотри, какие лампады, цветы и девы!
- Вкушай эти вина, хлебы и великолепные яства!
- Вдыхай благовонья и клубы дыма божков, подобных нимфам деревьев, обитающим в наших ноздрях!
- Всем телом своим осязай роскошную гладкость прохлады мраморных плит и щедрость тепла солнца и тел рабов!
- Пусть Незримый затопит всё пожирающим Светом в его разрушительной силе!
- Да! весь мир раскололся, как от молнии — старое серое древо!
- Придите, о боги, и будем мы пировать.
- Ты, о мой милый, мой неутомимый Бог-Воробей[33], услада моя, желанье мое, мой обманщик, приди и чирикай на правой моей руке.
- Это была повесть воспоминаний жреца Аль-Аина; о да, жреца Аль-Аина.
Глава VII
Данная глава соответствует Венере.
- От огня воскурений[34] открылось Слово сие и от чужеземного зелья.
- О, пшеница, и мед, и елей! О, прекрасное знамя луны, парящей в средине блаженства!
Месячные очищения. - Вот снимают пелены с трупа, путы — со стоп Осириса, дабы пылающий Бог в исступленье пронесся по тверди небесной со своим чудесным копьем.
«Пылающий Бог» — Хор. - Но из чистого черного мрамора — это скорбное изваянье, и горька для слепца неизменная боль очей.
Исида Скорбящая. Пригоршня праха. - Нам понятен экстаз содроганий, когда сокрушает сей мрамор в толчках родовых венценосный ребенок, жезл золотой золотого Бога.
Рождение Хора. - Ведомо нам, почему всё сокрыто в камне, что пребывает во гробе, а тот — во склепе могучем; и мы ответствуем также: «Olalam! Imal! Tutulu!»[35]— как записано в древней книге.
Осирис. - Три слова из книги той — словно жизнь для новой эпохи; целиком же ее не прочел никто из богов.
- Но мы с тобою, о Боже, ее написали — страницу вслед за страницей.
- У нас есть одиннадцать чтений Одиннадцатичленного слова.
Abrahadabra. - Вместе эти семь букв составляют семь разных слов; каждое слово божественно, и сокрыто в них семь изречений.
«Семь букв» — т.е., эти семь глав. - Ты еси Слово, о, мой любимый, мой господин, мой наставник!
- О, приди же ко мне, смешай огнь и воду, и все растворится.
- Я ожидаю Тебя наяву и во сне. Я не зову Тебя больше: теперь Ты — во мне, о Ты, превративший меня в прекрасную арфу, звучащую в лад Твоему упоенью!
- Но Ты неизменно отделен, так же, как я.
- Помню священный день в сумерках года, в сумерках Равноденствия Осириса, когда впервые узрел я Тебя воочью; когда разыгралась первая страшная битва; когда Ибисоглавый чарами распрю пресек.
18 ноября 1898 года[36]. - Помню, как помнит дева, первый Твой поцелуй. И не было в темных проулках других поцелуев: остался лишь Твой.
- Нет никого, кроме Тебя, во всей Вселенной Любви.
- Мой Бог, я люблю Тебя, о, златорогий козел!
♑ - Ты — прекрасный бык Аписа! Ты — прекрасный змей Апопа! Ты — прекрасное дитя Богини, носящей во чреве плод!
♉ ♏ ♍ - Ты шевельнулся во сне, о древняя скорбь годов! Ты вознес главу для удара, и все растворилось в Бездне Сиянья.
Кундалини. - Конец этим буквам слов! Конец семичленной речи.
- Все это чудо сведи для меня в образ верблюда: тощий и быстроногий, шагает он через пески.
«Гимел» [путь Гимел]. - Одинок он и безобразен; но он добился венца.
Ибо «Гимел» [путь Гимел] поднимается доכתר[Кетер]. - О, возликуй! возликуй!
- Мой Бог! О, мой Бог! Я — лишь малая точка в звездной пыли веков; я — Владыка Тайны Сущего.
- Я — Открыватель и Приготовитель. При мне — Меч, и Митра, и Окрыленный Жезл.
Иерей, Гегемон, Иерофант.[37] - Я — Посвятитель и Разрушитель. При мне — Держава, и Птица Бену, и Лотос Исиды, дщери моей!
Жезлы Адептов в ритуале 5°=6°.[38] - Я — То, что превыше их всех; и в руке моей — знаки могучей тьмы.
Бина. - Явится символ, подобный огромному, черному, мрачному морю смерти, а в сердцевине своей — зареву тьмы, что прострет лучи своей ночи на все мирозданье.
⊗ - Поглотит она ту малую тьму.
- Кто ж ответит из той пучины, что это?
- Не я.
NEMO. - Не Ты, о Боже!
- Приди, не будем больше с Тобой рассуждать; будем вкушать наслажденье! Будем самими собой: каждый безмолвен, неповторим и отдeлен.
[Поднимемся] выше Руаха. - О, безлюдные чащи мира! В каких потаенных убежищах скроете вы нашу любовь?
- Лес копий Всевышнего именуют Ночью, Аидом, Днем Гнева; но я — военачальник Его, и я несу Его чашу.
4-й и 11-й Эфиры. - Не бойтесь меня и копьеносцев моих! Они перебьют чертей с их никчемными вилами. Вы обретете свободу.
- Ах, рабы! вы к ней не стремитесь — вы не знаете, как стремиться.
- Но музыка копий моих станет песнью свободы.
- Великая птица слетит к вам из Бездны Счастья и унесет вас прочь, дабы стали вы кравчими мне.
- Приди, о мой Бог, в одном последнем экстазе дай нам достичь Единенья со Многим!
- Где Вещи Безмолвны, где Силы укрыты пологом Ночи, вне владений Триады, сраженных проклятьем, — там мы с Тобой насладимся нашей любовью!
- Милый мой! Милый мой! прочь, прочь от Собранья, Закона и Света — к Безначалью Уединенья и Тьмы!
- Ибо так надлежит нам скрывать сиянье нашего «Я».
См. объяс[нение] в Эфирах. - Милый мой! Милый мой!
- О, мой Бог, но любовь во Мне разрывает путы Времени и Пространства; разлилась она среди тех, кто не любит любви.
- Вино мое льется для тех, кто не знает вкуса вина.
46—47 — молния Духа, нисходящая от NEMO. - Опьянят их его испаренья, а сила моей любви могучих детей породит от дев их.
- Да! без глотка, без объятья; и Голос ответил: да! быть по сему.
- Тогда стал искать я Слово для Себя; нет, для себя.
- И Слово пришло: О, Ты! все хорошо. Ни о чем не заботься! Я люблю Тебя! Я люблю Тебя!
- И потому сохранил я веру вплоть до конца; о да, вплоть до конца.
50—52 — речь Perdurabo.
© Перевод: Анна Блейз, 2010
© PAN’S ASYLUM Lodge O.T.O.
[3] NEMO (лат. «Никто») — один из девизов Алистера Кроули как посвященного степени Мастера Храма (8°=3°). При комментариях указана дата «Солнце в 20° Рыб, An. V» (10—11 марта 1910 года e.v.).
[4] Дитя Бездны — промежуточная степень, отделяющая Свободного Адепта (7°=4°) от Мастера Храма (8°=3°). Соискатель, личность которого полностью распалась при переходе через Бездну и переродилась выше Бездны в новом качестве как дитя Бины/Бабалон и Пана.
[5] Одна из четырех рек Эдема; в проекции на Древо Жизни — часть Срединного столпа от Тиферет до Малкут.
[6] Жезл Феникса — орудие Второго Адепта в ритуале посвящения Младшего Адепта (5°=6°) Золотой Зари. В тексте ритуала описывается как «Жезл, опирающийся на символ Двоицы и увенчанный Тау-Крестом — символом Жизни, или головой Феникса, священной птицы Осириса. Семь цветов между Светом и Тьмой [в которые окрашено древко Жезла] соответствуют семи планетам. Жезл этот символизирует возрождение и воскресение».
[7] Монту, Амон и Исида — божественные образы знаков N.O.X. Первоначально Кроули использовал в качестве знаков N.O.X. знаки Puer, Vir и Puella, но впоследствии букве X был поставлен в соответствие знак Mulier.
[8] О символике слона и черепахи см. также 26-ю главу «Книги Лжей». — Здесь и далее примечания переводчика.
[9] Буквальный перевод латинского имени «Пертинакс», которое по совокупности значений ассоциируется с «Perdurabo» (лат. «претерплю до конца»).
Имя Пертинакс носил первый римский император, происходивший из вольноотпущенников. Он пытался провести ряд реформ, направленных на благополучие простого народа (отдал земледельцам обрабатываемые ими земли в вечное владение, отменил множество пошлин и т.д.), но был убит собственными телохранителями — преторианцами. Его правление продлилось всего три месяца (с 31 декабря 192 по 28 марта 193 года).
Хиосское — вино с острова Хиос в Эгейском море, высоко ценившееся в Древнем Риме.
[10] Ис. 53:5: «Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание нашего мира было на Нем, и ранами Его мы исцелились».
[11] Винторогий козел (Capra falconeri). Асторский мархур (Capra falconeri falconeri) обитает на склонах Нанга Парбат (см. ниже) и вдоль реки Инд и ее притоков, вдоль рек Гилгит, Астор, Хунза. О символике этого животного см. «Книгу Тота», Ату XV («Дьявол»).
«Узловатый» (gnarled): ср. «Liber 370», 1.
[12] Нанга Парбат (санскр. букв. «голая гора») — высочайший пик Кашмирских Гималаев и горный массив на северо-западе Тибетского нагорья. В 1895 году на одном из ледников Нанга Парбат погиб английский альпинист А.Ф. Маммери, один из наставников Кроули в альпинизме.
«Холоднее всех льдов…»: ср. средневековое поверье о том, что семя дьявола холодно, как лед.
[13] Ср. также 70-ю главу «Книги Лжей».
[14] Т.е., стихийных духов Земли.
[15] В Древнем Риме остролист использовали для украшения жилищ во время оргиастического праздника Сатурналий.
[16] Малахит ввиду зеленого цвета может ассоциироваться с Венерой.
[17] «…Итуриил
Чуть прикоснулся дротом к Сатане:
Касание субстанции небесной
Невмочь снести притворству, не приняв
Свой настоящий облик» (пер. А. Штейнберга).
Имя Итуриэль также носит ангел 3-го деканата Скорпиона, соответствующего Семерке Чаш (ее название — «Мнимый успех» или, в «Таро Тота», «Разврат»). Магический образ этого деканата — «конь и волк».
[18] Дали-Фу (Дали) — город и озеро в Юннане (Китай), где Кроули побывал в 1905 году и где, по его воспоминаниям, охотился на диких лебедей. — Здесь и далее примечания переводчика.
[19] 718 — число Стелы Откровения (см. AL III:19).
[20] «Возьми саму стелу откровения; установи ее в тайном храме твоем (а храм этот уже расположен правильно), и да будет она твоей Киблой навеки. Она не поблекнет, но чудесный цвет будет к ней возвращаться день от дня. Держи ее запертой под стеклом в доказательство миру».
[21] Малка (др.-евр. «дева, невеста») — один из титулов сефиры Малкут (Дочери) как невесты Тиферет (Сына).
[22] Герберт Чарльз Джером Поллитт, друг и возлюбленный Кроули в период его учебы в Кембридже.
[23] Моли — волшебная трава, которую Гермес вручил Одиссею, а тот с ее помощью развеял чары Цирцеи.
[24] Ср. «Liber LXV», IV:57: «Кричишь Ты, как белый кот на крыше Вселенной; нет никого, кто бы ответил Тебе».
[25] «Слово стало Словом» (лат.).
[26] ABRAHADABRA
[27] Рыба» (др.-греч.).
[28] Ср. «Liber LXV», IV:57: «Ну же! кто пожрет Бесконечность? Кто исправит Ошибку Начала?»
[29] Жрица — образ Ату II, Гимел и Луны, соответствующей данной главе.
[30] В «777» указывается: «Дуб <…> был священным деревом друидов, представителем солнца в растительном царстве. Также его сила созвучна аналогичному качеству человека. Кроме того, желудь имеет своеобразную фаллическую форму <…> данный конкретный фаллический символ заключает в себе суть живого существа, воспроизводящуюся в потомстве».
[31] В стихах 4—5 использованы образы Ату XVIII («Луна»).
[32] Обратное нисхождение в Руах (город — символ разума). «Отброшенные при переходе через Бездну частицы низшего «я» «вновь собираются воедино ниже Бездны, чтобы далее действовать <…> на той степени, которая является для них, так сказать, “центром тяготения”» («Звезда видна»).
[33] Воробей — птица Венеры; ср. также стихотворения №№2 и 3 из собрания сохранившихся сочинений Катулла, в которых поэт воспевает ручного воробья своей возлюбленной.
[34] Ср. реплику Жрицы из Гностической мессы при соединении двух мужских стихий — Огня и Воздуха: «Пусть Огонь и Воздух усладой служат миру». Образ «услады для мира» ассоциируется с сефирой Нецах, сферой Венеры, которой соответствует данная глава.
[35] Значение этих слов неизвестно; однако начальные буквы их (OIT) составляют первую строку Священной Двенадцатичастной Скрижали (см.: Видение и Голос).
[36] В указанный день Кроули был посвящен в степень Неофита (0°=0°) Герметического ордена Золотой Зари. В кульминационном эпизоде церемонии Неофита перед соискателем предстает образ его Высшего «Я», с которым (при наличии доброй воли) соискатель может отныне установить сокровенную связь.
«Сумерки года» — осень, «сумерки Равноденствия Осириса» — закат Эона Осириса. Ибисоглавый — бог Тот, один из незримых служителей в церемонии Неофита ЗЗ, «пресекающий распрю» между неуравновешенными стремлениями низшего «я» соискателя и открывающий доступ в храм Высшему «Я».
[37] Трое главных служителей в ритуале Неофита ЗЗ. Меч — атрибут Иерея, Митра — Гегемона. Иерофант — «Открыватель и Приготовитель».
[38] «Окрыленный Жезл» — жезл, увенчанный крылатым шаром, атрибут Верховного Адепта в церемонии 5°=6°. «Птица Бену», или Феникс, — навершие жезла Второго Адепта; «Лотос» — навершие жезла Третьего Адепта.
Ответить
Хотите присоединиться к обсуждению?Не стесняйтесь вносить свой вклад!