Сестра Ахава. Ритуалы EGC

«Истоки обряда крещения затеряны в глубокой древности, но смысл его прозрачен, как живая вода: он символизирует рождение…»
(Из речи Жреца на церемонии крещения взрослого в ГКЦ).

Изначально обряд крещения (погружения в воду) совершался как обряд очищения от нечистоты, в первую очередь нравственной и духовной. В таком качестве он встречался у многих древних народов. Как правило, именно в этом значении обряд баптисто (βάπτισμα «погружение в воду») предшествовал и являлся условием принятия кандидата в ту или иную религиозную конфессию, например твила (טְבִילָה, буквально «окунание», «погружение»), являющаяся неотъемлемой частью гиюра – принятия в иудаизм. Причем в качестве обряда очищения баптисто могло осуществляться не единожды, например, перед различными важными событиями, мероприятиями, праздниками, требующими ритуальной чистоты. Соответственно требования к омовению могли быть различны, в том же иудаизме существовало три типа омовения соответствующих типу скверны: полное омовение, омовение рук и ног и омовение рук. Некоторые общины, например, ессеи и Кумранская община настаивали на частом совершении омовения. В Тосефте упоминаются товлей шахарит («совершающие утренние омовения»), – по-видимому, особая группа в рамках фарисейского течения. Причем, несмотря на то, что одного омовения считалось обычно достаточно, традиция могла предписывать троекратное, а то и пятикратное омовение (священник в праздник Йом-Кипур). В таком качестве обряд омовения широко использовался и в магических практиках, так «Лемегетон»2 предписывает демонологу перед ритуалом совершать обязательное ритуальное омовение, причем неоднократно.

Собственно, именно обряд очищения проходил Иисус в реке Иордан, хотя, само собой, по преданию на сыне Божием грехов и скверны быть не могло. Но с этим эпизодом (крещение Иисуса) связано изменение понимания обряда. В Евангелии от Иоанна говорится: «И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым». Таким образом, с этого момента крещение превратилось не только в ритуальное очищение посредствам воды, но и в обряд, посредствам которого на крещаемого сходит Святой Дух. При этом значение очищения от грехов, конечно, также сохранилось, в связи с чем многие христиане предпочитали креститься попозже, иногда на смертном одре, дабы до этого от души погрешить, поскольку обряд крещения снимал с души все грехи, но вот за накопленные после крещения грехи с человека, сознательно выбравшего веру, спрашивалось уже строже.

В большинстве своем религиозные конфессии и направления, практикующие обряд крещения как принятие в свою традицию, сходятся на том, что предпочтительнее крещение взрослого человека, который сознательно делает свой выбор, в отношении же детей постоянно ведутся большие споры. Впрочем, любой проходящий крещение вне зависимости от возраста в каком-то смысле является ребенком. И здесь мы вплотную подходим к символизму крещения.

Если рассматривать символизм крещения в ГКЦ, то первое, с чем мы сталкивается это отсутствие понятие греха в традиции Телемы. То есть первоначальный смысл крещения-омовения-баптисто, как очищения от грехов вступающего под сень традиции, теряет здесь свой смысл. Хотя, опираясь на слова Книги Закона «Слово греха — Ограничение» [AL, I:41] можно сказать, что крещение в ГКЦ как раз смывает ограничения и граница, которые в течение жизни так или иначе возникали в жизни человека, уничтожает старые рамки, смывает отжившие оболочки-клипот. Не зря же обряд начинается словами «APO PANTOS KAKODAIMONOS» – «Прочь, все злые демоны!».

Человек, как и в большинстве иных традиций, где есть таинство или церемония крещения, по сути рождается заново уже в новом качестве – дитя. Отсюда традиционный символизм воды – Великой Матери. Человек возвращается временно в состояние первоначального неразделенного хаоса соленой воды3 (в противовес упорядоченному проявленному космосу), но хаоса текучего, изменчивого, способного принять любую форму (чем вода и отличается от земли), это возврат в изначальную потенциальность, из которой он снова появляется на свет как чистый лист. Вода – идеальный растворитель, так что Solve et Coagula. Функцию же сгущения здесь выполняет мужское начало.

Мужским началом – огнем жизни в церемонии выступает вино, пробуждающее и возбуждающее течение энергии. Вино дарует человеку божественный экстаз, освобождает его, не зря одним из эпитетов Диониса – бога виноделия – был Лиэй (Освобождающий). Вино же наполняет душу человека истиной, часто отождествляется с пророческим даром, то есть позволяет услышать Бога, понять его. Вино – символ радости жизни (в противовес соленым водам скорби). Оно же являясь квинтэссенцией, становится духом, одухотворяющим материю Великой Матери Воды. В каком-то смысле воду и вино можно сравнить со смертью и рождением, точнее с не-жизнью и рождением – мертвой и живой водой из русских сказок.

Таким образом, крещение – мощный трансформационный ритуал, в процессе которого «ребенок» растворяется в первоматерии и появляется на свет как чистый лист – Tabula rasa. Поэтому на церемонии присутствует двое красных родителей, которые и берут на себя заботу о «новорожденном», в том числе помогают ему в понимании

Символа Веры ГКЦ, который во время рождения в лоне церкви «дитя» впервые слышит именно от них. Хотя, безусловно, этим их заботы о своем новом ребенке не ограничиваются: они клянутся поддерживать и защищать его, и в первую очередь защищать его свободу. Помимо крестных родителей Жрец/Жрица и Дьякон также дают наставления новорожденному, расставляют для него путеводные вехи на пути к Свету, Жизни, Любви и Свободе, на который он вступает, принимая крещение в Гностической Католической Церкви.

Кроме того, в словах, которые «дитя» повторяет за Жрицей (Жрецом): «Я познаю мою собственную Волю. Я выполню свою Волю. Я буду радоваться Воле моего Бога» – содержится важная подсказка о сути самого явления Воли. «Своя Воля» здесь связана с «Волей моего Бога», что полностью соответствует значению слова θέλημα, которое, как правило, используется в греческих источниках для обозначения воли Бога, иногда даже переводясь как «поручение», то, что Бог поручает, а человек выполняет. С одной стороны здесь происходит уравнивание Воли Бога и Воли Человека, объединение их природы («моя Воля» и «Воля моего Бога» – понятия, поставленные в один ряд), с другой же стороны возникает разделение сиюминутных желаний и той Воли внутри человека, которая порождена божественной частицей в его сердце. Это является важной подсказкой на пути познания и исполнения своей Воли.

При этом для кандидата церемония имеет как значение разрыва со старым миром, для которого он умирает, погружаясь в воды, так и воодушевления, вдохновения, поддержки новой семьи на пути постижения своей Истинной Воли, ощущения божественного экстаза от рождения в новом мире – Мире полном Жизни, Света, Любви, Свободы и Воли.

Если в церемонии крещения староэонных традиций основной мотив – смерти в водах, то для Телемы в центре лежит мотив рождения, поскольку человеку не важно, что он оставил за своей спиной, мертв он или жив для старого мира. В этом аспекте можно сравнить церемонию крещения с самой Гностической Мессой. Если христианские Мессы оканчивались смертью для мира, принесением жертвы, которая повторяет жертву Иисуса на кресте, то Гностическая Месса начинается с того, что Жрец выходит из гробницы. То, что было этого, не важно. Этот же мотив отразился и в переименовании Алистером Кроули аркана Таро «Страшный суд» в «Эон»: Страшный суд – подведение итогов земной жизни, Эон же – рождение для жизни новой.

О ритуале конфирмации

«…я помазываю тебя Слуга Ра-Хор-Хута; я запечатлеваю тебя Знаком Света; я конфирмирую тебя Священным маслом Устремления во имя ИАО…»
«…Этот удар символизирует реальность закона Телемы, которой вы служите. Ра-Хор-Ху с тобой.»
(Из речи Жреца на церемонии конфирмации ГКЦ).

Само понятие «конфирмация» происходит от латинского confirmatio — утверждение. Это таинство связано с сознательным утверждением своей принадлежности к соответствующему религиозному течению, соответственно прохождение обряда, как правило, связано с достижением определенного возраста и произнесением определенных святых текстов конфермируемым, что подтверждает, что он сознательно желает вступить в тот или иной эгрегор. Данный обряд встречается в латинском обряде Католической церкви (иногда носит название миропомазание), в ряде протестантских церквей, в реформистском (современном) иудаизме.

История обряда

История обряда довольно запутанна. Фрэнк Сенн в своем исследовании христианских богослужений, подводя итог разрозненной и запутанной истории конфирмации, отмечает: «Это была практика, нуждавшаяся в теории». А католический автор Жан Даниелу признает: «История возникновения Таинства Конфирмации — одна из самых неясных страниц в истории христианского поклонения. Прежде всего, есть определенные сомнения относительно смысла этого Таинства».

Примечательно, что сам обряд появился значительно раньше, чем обозначающий его термин, слово «конфирмация», судя по всему, появляется только в V веке на нескольких поместных соборах в Южной Галлии. Впервые мы встречаем его в 3-м и 4-м канонах Рьезского собора (439 год), где хиротония одного епископа была признана неправомерной, однако за ним признали власть конфирмировать новообращенных. Примерно с этого времени обряд обретает название и слово «конфирмация» становится термином, тем не менее, о помазании маслом говорилось много и значительно раньше. Для римлянина или грека помазание ассоциировалось с омовением столь же естественно, как для нас мыло ассоциируется с водой. Когда римлянин шел в термы, он брал с собой полотенце и масло. Омовение в термах в римской культуре было общепринятым и бесспорным признаком цивилизованности. Так же относились и к помазанию маслом: вода и масло, хотя они и не смешиваются в мире физическом, никогда не разделялись в мире понятий и представлений. Интересно, что Иисус тоже частенько упоминал воду и масло.

Собственно и практика конфирмации сложилась значительно раньше V в., не будучи обозначена этим термином. В ранней христианской церкви обряд Крещения включал в себя не только Воду и Слово. Конечно, они присутствовали, но Крещение также подразумевало оглашение, экзорцизм, обучение, снятие одежды, помазание, омовение, запечатление, облачение и причащение. В процессе христианской инициации, происходившей в канун Пасхи, крещение, конфирмация и евхаристия составляли единое целое и представляли собой введение новообращенного христианина в Церковь. Так в рамках пояснения катехизиса, когда новообращенным христианам объясняли суть Таинств, которые они приняли, эти таинства изображаются следующими непосредственно одно за другим. Тертуллиан пишет: «Затем, выйдя из купели, мы помазываемся благословенным помазанием по старинному наставлению, согласно которому обычно помазывались во священство елеем из рога, — с тех пор, как Аарон был помазан Моисеем и стал именоваться «Христом» от «хрисмы», что означает «помазание»».

Символика помазания как священодействия берет начало в основном в помазании священников (Исх. 29:7, 21; Лев. 8:12, 30) и помазании царей (1 Цар. 10:1; 16:12-13; Пс. 2:2). Св. Петр объединяет их друг с другом, когда провозглашает: «Но вы — …царственное священство…» (1 Пет. 2:9). Некоторые считали связь между этим священством и крещением столь тесной, что фраза «священство крещеных» стала довольно распространенным выражением. Св. Петр также связывает это крещальное священство с «окроплением кровию Иисуса Христа» (1 Пет. 1:2). Но если вернуться к «хрисме, Христу и христианину» Тертуллиана, исследователь церковных традиций Даниелу говорит: «Наконец, это помазание называется „хрисмой“, а Тот, кто принимает его, — Христом. В некоторых раннехристианских обрядах с этим был связан новый аспект конфирмации: масло было хрисмой, посредством которого крещеный становился новым Христом, или христианином». Надо отметить, что Тертуллиан говорил о масле точно так же, как он говорил о воде, — как о материальных вещах, сообщающих духовную реальность.

Надо отметить, что способ применения масла в крещальном обряде (совместном обряде крещения и конфирмации) менялся. В ранних вариантах обряда помазание совершалось трижды: сначала непосредственно перед водой, когда крещаемого помазывали с головы до пят (иногда это называли «маслом экзорцизма»), затем, после воды, — печать, или сфрагис (иногда это называли «маслом благодарения»), и, наконец, в некоторых регионах, помазание, совершавшееся епископом по окончании Крещения, когда процессия возвращалась в собрание церкви.

Смысл, который вкладывали в помазание маслом, менялся в зависимости от того, в какой части обряда оно совершалось. Кирилл Иерусалимский так объясняет помазание, предшествующее Крещению: «Потом совлекшись, вы были помазаны елеем заклинательным, от верха главы даже до ног, и соделались общниками доброй маслины, Иисуса Христа. Ибо отсекшись от дикой маслины, вы прицепились к доброй маслине, и приобщилися туку доброй маслины. Итак, заклинательный елей означал участие во умащении Христовом, которое отражает всякий след сопротивной силы. Как дуновение Святых, подобно сильнейшему пламени, палит и гонит бесов: так и заклинательный сей елей, призыванием Бога и молитвою, такую приемлет силу, что не только, попаляя следы грехов, очищает, но и все невидимые лукавого силы изгоняет». Интересно, что поскольку такой обряд крещения-конфирмации являлся, по сути, отпущением всех грехов, как правило, ни о каком крещении младенцев в этот период речи не шло, мало того, что обряд принимали люди, пришедшие к нему сознательно, часто с обрядом, напротив, тянули, чтоб была, так сказать, возможность погрешить безнаказанно. Кирилл также описывает сфрагис как нанесение маслом знака креста сначала на лбу, потом на ушах, потом на ноздрях и, наконец, на груди: «Ибо как Христос по крещении и по наитии Святого Духа, изшед победил супостата (Мф. 4:1 и след.): так и вы по Святом Крещении и по таинственном Миропомазании, «облекшеся во все оружие» Святого Духа, стали против силы супостата, и оную побеждаете… Сего Святого Миропомазания удостоившись, вы нарицаетесь Христианами, оправдывая возрождением и самое имя. Ибо, прежде нежели вы сподобились оной благодати, вы сего наименования собственно достойными не были, а стремились к тому, чтобы вам быть «Христианами».

Амвросий Медиоланский добавляет: «Затем следует духовная печать [signaculum], о чем вы сегодня слышали в моем чтении (ведь после купели остается еще достичь совершенства), когда на призывание епископа сходит Святой Дух…». Таким образом, между духовной печатью (конфирмацией) и омовением (крещением) здесь уже проводится различие — а именно, совершенство. По мнению некоторых ранних отцов Церкви оно достигается посредством даров Святого Духа, ныне применяемых посредством печати. Это различие между крещением и запечатлением впоследствии будут объяснять так: «…в конфирмации [есть] таинство духовного роста, в то время как крещение — это таинство духовного рождения». Собственно, именно это представление и берет Гностическая католическая Церковь при совершении своих таинств.

Помазание крещеного Святым Духом, судя по всему, тождественно запечатлению Духом, которое ранняя Церковь называла словом сфрагис (Еф. 1:13; 2 Кор. 1:22). Слово сфрагис обозначало всю литургию крещения, включавшую в себя омовение и помазание. Обратное тоже было верно: быть крещеным означало быть запечатленным, эсфрагизомай. Соответственно, ранняя Церковь различала несколько частей обряда, но при этом никогда не превращала эти части в самостоятельные обряды. Они представляли собой части единого целого, а не отдельные действа и чаще всего в ранней Церкви они не разделялись ни по времени, ни по месту.

Собственно, разделение этих таинств — одно из различий между Востоком и Западом: восточные церкви по-прежнему объединяют все три обряда. Их разделение является преимущественно западным феноменом. Причиной этого, вероятно, стали различия в понимании власти служителей Церкви. Восточная церковь всегда позволяла пресвитеру совершать помазание. Запад же еще в IV столетии четко разграничил полномочия пресвитера и епископа. Когда число новообращенных возросло, а число епископов уменьшилось, епископам стало очень трудно преподавать запечатление всем крещеным. Вместо того чтобы позволить местному пресвитеру совершить обряд целиком, из ситуации вышли, позволив отсрочить возложение рук. Возложение рук — с целью конфирмации и ординации — было исключительной прерогативой епископов. Стоить заметить, что именно с распространением влияния христианства связано также и то, что нормой стало крестить младенцев непосредственно после рождения, причем в этот период, как для западных, так и для восточных церквей возраст крещаемого/конфирмируемого не имел решающего значения, например, дети царских кровей вполне могли быть не только крещены, но и помазаны Епископом еще в колыбели, но большинство детей к тому времени не причащали до тех пор, пока они не исповедуются в первый раз или не будут конфирмированы, то есть до достижения некоего сознательного возраста.

В середине XVI в. церемонии крещения и конфирмации в Западной церкви окончательно отделяются друг от друга. Хемниц, подчеркивая последовательность, с которой Рим противопоставляет друг другу крещение и конфирмацию, пишет: «Они считают таинство конфирмации более превосходным, достойным и великим, так что его должно почитать и относиться к нему с большим уважением (ибо таковы их собственные слова), чем к самому Крещению. Отчасти они выводят это из природы служителя, его совершающего или преподающего, который должен быть епископом. Но главным образом они выводят это из его плодов, которые превосходят плоды самого Крещения».

Папа Урбан утверждал: «Все верные должны принять Святого Духа через возложение рук епископов после Крещения, дабы им быть полноценными христианами». Считалось, что конфирмация — через возложение рук епископов — даровала семь даров Святого Духа (Ис. 11:2).

Конфирмация в ЕГЦ

Церемония конфирмации упоминается в параграфе Liber XV, посвященном причастию «если она [церемония причастия] входит в церемонию конфирмации по достижении половой зрелости, когда причащаются лишь конфирманты». В данном случае «достижение половой зрелости» предполагает, что человек достиг возраста, когда он может в полной мере отвечать за свои слова и поступки, а также порождать духовно новых членов ГКЦ (только конфирмированный член конгрегации может выступать крестным родителем), соответственно, конфирмация – сознательное проявление Воли. Это же подчеркивается и произнесением конфирмируемым Символа Веры, который во время крещения произносят поручители – меч Логоса теперь в руках или в устах самого конфирмируемого. Произнесение вслух Символа Веры — это заявление о том, что вера в принципы и идеалы Церкви и активное участие в ее жизни и деятельности согласуются с Истинной Волей конфирмируемого.

Помазание и рукоположение налагает на того, кто входит по своей воле в лоно Церкви священное обязательство, которое соединяет конфирманта с эгрегором. Если при Крещении человек рождается в лоне Церкви, то при Конфирмации он пробуждается (само слово «эгрегор» происходит от древнегреческого ἐγρήγορος — «бодрствующий»), то есть становится активным членом Церкви, возлагающим на себя определенные обязанности. Собственно, именно с этого момента он и становится в полной мере одним из тех, к кому Дьякон обращается «Братья и Сестры, воины Телемы!».

***Символизм* Конфирмации *в ЕГЦ***

Если крещение можно соотнести с символизмом сефиры Йесод («основание») каббалистического Древа Жизни, не только в связи с символизмом воды и планетарным соответствием Йесод Луне, но и как с рождением из материнского лона, то конфирмация может быть соотнесена с сефирой Ход («сияние», «слава»), как сефирой Логоса и первого проявления Воли (нижняя сефира левого столпа Суровости). В этом же смысле крещение может быть соотнесено и с путем Тав – путем от Малкут (нашего материального мира) к Йесод (первому выходу за грань материального мира), а конфирмация – с путем Шин – путем от Малкут к Ход, и путем Реш – путем от Йесод к Ход. Оба эти пути так или иначе связаны с огнем: путь Шин имеет прямое соответствие огню, в то время, как путь Реш соотносится с Солнцем – огненной звездой, источником жара и жизни на Земле.

Собственно обряд конфирмации также соотносится с Огнем и Солнцем, это следует и из символизма пробуждения (Солнце), Воли (Солнце, Огонь), построения обряда вокруг образа Ра-Хор-Хута – бога ребенка и бога-воина (Огонь, Марс, Солнце), и даже из символизма используемого для помазания масла Абрамелина (само масло соотносится с Солнцем, а используемые в его составе компоненты в основном с Солнцем и Огнем). Можно сказать, что основными метафорами обряда крещения являются Любовь и Принятие, в то время как основные метафоры обряда конфирмации – Воля и Война. Прошедший этот обряд уже не просто принимает ценности и идеи ГКЦ, он готов стать Воином Телемы и сражаться за них, нести их в мир, поскольку это соответствует его Истинной Воле, что и подтверждает своими заключительными словами Жрец/Жрица.

Эту же идею можно увидеть и в том, что в отличие от крещения, здесь конфирмируемый сам произносит Символ Веры. Как мы знаем, слово, Логос соотносится с мечем, но меч – не только орудие Слова, но и орудие Войны, путь «Пе» Древа Жизни, чье название переводится как «уста», соответствует именно Марсу – богу войны. Таким образом, учитывая рыцарскую мифологему самого Ордена Восточных Тамплиеров, церемонию конфирмации можно сравнить с посвящением оруженосца в рыцари и дарованием ему права владеть мечем и использовать его по своему усмотрению (что также было связано, кроме прочего, с достижением определенной зрелости).

Вообще, можно сравнить обряд крещения с правым столпом Древа Жизни, а обряд конфирмации – соответственно, с левым. Для того, чтобы воспринять нисходящий по правому столпу божественный Дух и Огонь, крещаемому следует облечься качествами Воды, прежде всего ее восприимчивостью (не зря к правому столпу от Малкут ведет водный путь Коф – путь луны, путь знака рыб), для того же, чтобы преодолеть сопротивление левого столпа и «взять Царствие Божие силой», напротив, необходимы огненные качества, которые и пробуждает в конфирмируемом церемония (ведущий от Малкут к столпу Суровости путь Шин, соответствующий огню). Собственно, уравновешиваются эти два пути в Тифарет – сефире, соответствующей божественному сыну – Ра-Хор-Хуту. Таким образом, символизм конфирмации может быть соотнесен не только с Ход, но и Тифарет, как сефирой познания и выражения Истинной Воли. И это коррелирует и с символизмом «становления Христом» в ранних обрядах помазания (Христос также соотносится с Тифарет) и с тем местом, которое Ра-Хор-Хут занимает в обряде конфирмации ЕГЦ:

О, Дитя!

Имя Твое священно и непорочно.

Царство Твое пришло;

Воля Твоя свершилась.

Вот Хлеб.

Вот Кровь.

Проведи меня сквозь полночь к Солнцу!

Избавь меня от Зла и Добра!

Дабы венец Твой, единый над Десятью,

Здесь и ныне же стал моим.

Также, хочется сказать несколько слов о пробуждении к реальности, которое символизирует пощечина, которую получает конфирмируемый. Само собой, реальность эта нереальность материального мира, а скорее та, что описывает Кроули в своем Бессонном мире, та, что не доступна тем, чья душа спит. Как уже было сказано ранее, слово «эгрегор» происходит от древнегреческого ἐγρήγορος — «бодрствующий», то есть человек, который в полной мере включается в эгрегор, просыпается. Здесь мы видим своего рода зеркало истории про Бодрствующих ангелов – ангелов, которые пробудились от вековечного сна, когда узрели красоту человеческих женщин и устремились к ним, презрев все законы. Во время конфирмации же, напротив, человек получат пощёчину и пробуждается для света божественной любви. Он может узреть прекрасную Звездную Богиню Нуит (образом которой во время Гностической Мессы облекается Жрица) и устремиться к ней. Кроме Бодрствующих ангелов, видящих красоту земных женщин, появляются и Бодрствующие люди, способные увидеть красоту Звездной Богини.

Символизм Конфирмации очень многогранен и глубок и может быть прочитан по-разному на разных уровнях восприятия и толкования, но в любом случае в основе его лежит соответствие Истинной Воли конфирмируемого целям, задачам и идеалам ЕГЦ и его стремление отстаивать и защищать эти идеалы.

Примечательно, поскольку как будет сказано ниже, обряд конфирмации может быть соотнесен с сефирой Ход каббалистического Древа Жизни, которая связана с речью и сознательным выражением своих мыслей, идей, а также с анализом и структурированием. Соответственно, можно сказать, что в V в. Сам обряд конфирмации прошел своего рода конфирмацию, то есть вместе с имянаречением стал полноценной частью системы определенных церковных таинств. Об этом поется в церковной гимне Пятидесятницы Veni Creator Spiritus: Ты — благодать семи даров И сила вечного Отца, Ты — речь, завещанная нам, Преобразившая сердца Здесь интересен символизм «силы Отца». Если обряд Крещения связан с материнской силой воды, то обряд Конфирмации, будучи проявлением сознательной воли, имеет именно отцовский символизм огня. Здесь можно вспомнить, что буква иврита «Пе», название которой означает «уста» соответствует Марсу – богу-воину, что в полной мере соотносится с символизмом заключительной фразы Жреца/Жрицы «Ра-Хор-Хут с тобой». Поскольку некоего списка таковых обязанностей нет, то это скорее некое внутреннее обязательство, так или иначе связанное с ценностями, которые несет ЕГЦ: светом, жизнью, любовью и свободой. Впрочем, слова Жреца/Жрицы о том, что пощечина символизирует реальность Закона Телемы, можно трактовать и как некое предупреждение, что в случае нарушения этого Закона «если ритуал не будет всегда во имя мое, — готовьтесь к страшному приговору Ра-Хор-Хута!»